Драгоценность

которой даже не догадывалась. Неужели в моем теле живут все эти чувства? Выходит, я совсем не знала себя.

Эш отстраняется, берет мое лицо в свои ладони, прижимается лбом к моему лбу.

–?Это опасно.

–?Да.

–?Здесь нельзя оставаться.

–?Нет, – соглашаюсь я, хотя и не уверена, имеет он в виду концертный зал, или дворец, или саму Жемчужину.

–?Ты сможешь встретиться со мной в библиотеке через пятнадцать минут?

Я чувствую, что могла бы встретиться с ним и на Луне, если бы он попросил об этом.

–?Да.

–?Тогда у последнего стеллажа на восточной стороне возле окна. Ищи «Очерки перекрестного опыления» Кадмия Блейка.

Меня забавляют его странные инструкции.

–?Как ты сказал? – смеясь, переспрашиваю я.

Он усмехается.

–?Доверься мне. – Но тут его лицо становится серьезным. – Только подумай хорошенько. Это твой выбор, и я тебя пойму, если ты не придешь.

Я киваю, и он исчезает за кулисами.

Это свидание в библиотеке мало того что может вызвать недовольство Люсьена, но если еще узнает герцогиня… я даже думать не хочу о том, что может случиться. Что-то очень, очень плохое. Я не должна этого делать. Я уверяла Люсьена, что мне можно доверять. Обещала быть паинькой.

Но я только и делаю, что исполняю приказы – неважно чьи, герцогини, Люсьена или доктора, и никогда не делаю то, чего хочется мне. И если я собираюсь сбежать и скрываться всю оставшуюся жизнь, разве не могу я напоследок исполнить свое единственное желание? Пусть это будет эгоизм, неуважение, глупость, что угодно – мне все равно. По крайней мере, спустя годы я смогу оглянуться назад, вспомнить свидание с Эшем и сказать, что это был мой выбор.

Я легкомысленно хихикаю, возвращаясь с виолончелью в свои покои.

Небо темнеет, и, чтобы не мерзнуть от холодных ноябрьских ветров, во дворце разжигают камины. Когда я вхожу в библиотеку, двое лакеев как раз возятся с поленьями. Они кланяются мне, прежде чем продолжить свою работу. Эш сказал, что будет ждать меня у восточной стены, возле окна, и кратчайший путь туда лежит через центральную читальню. Я так уверена в себе, когда ступаю по ковру, пересекая открытое пространство читального зала. Мне нравится моя гордая осанка, легкая свободная походка.

И вдруг я цепенею – знакомый мерзкий запах, от которого мне хочется чихать, возвращает меня в настоящее.

Герцог сидит в одном из кресел возле гербового стола, попыхивая сигарой; на коленях у него раскрытый гроссбух, на столе бокал с янтарным напитком. Глаза у него красные, воспаленные, и он делает пометки в своей бухгалтерской книге, что-то бормоча себе под нос. Я улавливаю лишь обрывок фразы: «ветреная женщина». Я застываю. Никогда раньше я не видела герцога в библиотеке.

Он поднимает голову.

–?О-о. Это ты.

Я не знаю, что сказать, поэтому делаю неловкий реверанс.

Он долго пыхтит сигарой, выдувая облако зловонного дыма.

–?Ну?

Мои глаза округляются. Что… ну?

Он смеется.

–?Ты не очень-то смекалистая, как я догадываюсь? – Он постукивает сигарой о выступ хрустальной пепельницы и взмахивает рукой. – Разве ты пришла сюда не за книгой? – спрашивает он, чуть громче обычного, как будто я ребенок, не понимающий его языка.

–?Д-да, мой господин, – запинаясь, бормочу я.

–?Так иди же, выбирай. – Он залпом допивает содержимое бокала и утыкается в гроссбух. Я снова делаю реверанс и, с бьющимся сердцем, устремляюсь к стеллажам, торопясь уйти от него. Надо же такому случиться – именно сегодня он пожаловал в библиотеку!

Я вся дрожу, плутая среди стеллажей восточного крыла. В этом закутке библиотеки пустынно, и теперь я вижу, почему. Все книги навевают скуку – это научные труды по растениеводству и животноводству, методам орошения. Мне интересно, зачем герцогиня держит такие книги. Я пробегаюсь пальцами по корешкам, выискивая нужное название: «Очерки перекрестного опыления» Кадмия Блейка.

–?Ты опоздала.

Я вздрагиваю. Эш стоит, прислонившись к книжному шкафу в соседнем ряду. Его руки сложены на груди, и на лице игривое выражение.