— Ну, ну! — подзадорил врач.
— Речь идет о том, что автор мог позабыть землю, взятую в целом, как планету. Значит, стихи написаны уже в космическую эру, после полета Юрия Гагарина. Верно?
— Сначала тебя дослушаю.
— А, знаю. Это Либун написал!
— Либун? — Врач чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Вы что, кока нашего не знаете?
— А разве он пишет стихи?
— Откуда мне знать? — слукавил Валентин и пожал плечами. — Это только предположение.
— С тем же успехом ты бы мог предположить, что это сочинение Тобора, — проворчал Дмитрий Анатольевич.
— Значит, я не угадал, — подытожил Валентин. — Пойдем дальше. Судя по лексике, это вторая половина XX века, так мне кажется. Кто же это? — Орленко назвал несколько фамилий.
Врач развел руками.
— Промазал, голуба душа. Пальнул в белый свет, как в копеечку. Стихи написаны задолго до космической эры, до запуска первого искусственного спутника Земли.
— Они написаны…
— В первой половине XIX столетия. И стыдно тебе, голуба, не знать их. Автор — великий русский поэт Михаил Лермонтов.
— Не может быть!
— Почему?
— Потому что у автора чисто космическое мышление, — пояснил Валентин.
— И тем не менее это так… Ну, что, голуба, в медотсек поедем?
Штурман молитвенно сложил руки.
— Дмитрий Анатольевич, давайте, я здесь останусь. У вас ведь и так, наверно, нет ни одного свободного местечка.
— Гм… ладно. Только обещай: чуть почувствуешь себя хуже — вызывай врача по биосвязи.
— Обещаю.
Логвиненко отправился в медотсек, следом засеменил реаниматор.
Стычка
Когда фотонная ракета
Притормозит безумный бег,
И на ступень иного света,
Волнуясь, ступит человек,
Ему навстречу из тумана,
Минуя вены вешних вод,
Вдруг он походкою шамана
С улыбкой солнечной шагнет.
Из расколдованного круга
Нахлынут звонкие слова…
Но как же, как поймут друг друга
Те два различных существа?
Им будет нелегко, не скрою,
Осилить межпланетный мрак.
…Ведь даже мы с тобой порою
Друг друга не поймем никак!
