лапать? – сурово припечатал Хаг, как-то разом прекратив искать поводы для невмешательства.
– Вы – самые лучшие друзья, какие у меня были и есть, – светло улыбнулся растроганный эльф. – И я сам хотел осторожно во всем разобраться. С вами обсудить, если что-то узнаю.
– Одна голова хорошо, а четыре лучше, – объявила Янка, чуток переврав старую поговорку.
– Это ты никогда с гидрой не сражалась, – хихикнул Лис, в очередной раз увернулся от воспитательного подзатыльника напарника и констатировал: – Но мы поняли, что ты имела в виду, и согласны. Так что, Стеф, даже не думай без нас в это лезть, а то мы начнем лезть без тебя, чего-нибудь наворотим, и тебе, старшему, мудрому и вообще старосте, будет глубоко за нас стыдно, а еще больно из-за подзатыльников от преподавателей.
Стефаль впервые за весь разговор по-настоящему улыбнулся. Ему действительно стало легче. Выговорился и нашел сообщников или соратников. Все зависит от того, с какой стороны и кто будет трактовать деятельность свежесозданной следственной группы студентов.
– Иоле с ее парнем посвятим в проблему? – задумчиво уточнил у компании Хаг, побарабанив по обиженно отодвинувшемуся от вандала подлокотнику.
– Думаю, да, – согласился староста. – Пусть все идет как в прошлый раз. На удачу.
– Удача она такая, любит странные ритуалы и странных типов, – весело согласился Машьелис.
– Вот оно что, а я-то все думаю, почему мы до сих пор не отчислены и не убились, – протянул тролль и ухмыльнулся.
– Так, что у нас завтра? – Лис не полез за расписанием в сумку, а просто выжидательно уставился на напарников.
– Знаки, расоведение, лекарское дело, практическая в теплицах и история Игиды – сводная лекция мастера Ясмера у трех факультетов, – не тратя времени на проверку по записям, просветил друзей тролль, скривившись при упоминании последнего предмета и имени лектора.
– Значит, первым делом попробуем пристать в теплицах к мастеру Байону, спросим про болезни Игиды, – потер ладони дракончик.
– Может быть, у Ясмера что-то спросить получится? – неуверенно предположила Яна.
– Спросить-то можно, да только я как его «Основы Мироздания» вспомню, так и от будущей «Истории Игиды» в дрожь бросает, – мрачно обронил Хаг.
Ему каждая лекция мастера в прошлом семестре давалась тяжело. Головные боли, отродясь не преследовавшие тролля, буквально замучили парня, терзая до занятий, во время и после них. Несколько раз у него даже кровь носом шла, как у какой-нибудь слабосильной девицы. Так что аллергическая реакция на мастера и его предмет у страдальца выработалась стойкая. Янке и Лису лекции дались немного полегче.
– «История Игиды» более доступна для понимания, – вставил Стефаль с искренним сочувствием. Эльф тоже помнил яркую палитру неприятных ощущений, сопровождавших тщетные попытки постичь непостижимое.
– Ну-ну, поглядим, – без особой веры кивнул Хагорсон.
– Я бы попробовал поговорить с Киерамой, но, коль она дала мастерам слово молчать, ничего не выйдет… – задумался о линии расследования эльф.
– Интересно, а наш декан в курсе всего? – Лис рукой вывел в воздухе неопределенную загогулину.
– Наш декан всегда в курсе всего. С таким-то носом, – ухмыльнулся Хаг и прибавил: – Да и с ректором они добрые друзья. Ты хотел декана расспросить?
– Я? Расспросить? – удивился Лис и даже руками замахал. – Не, не, не! Это я к тому, что за Гадом стоило бы приглядывать. Вдруг чего увидим и услышим? Вот как раз Йорда и Иоле попросим. Василиск-то наш талантливый и прилежная Иоле на факультатив по артефакторике ходят.
– Имеет смысл, – согласился Стефаль и смущенно добавил: – Но мне не нравится мысль, что ребятам придется подслушивать.
– Какое «подслушивать», Стеф? Не подслушивать, но на всякий случай иметь в виду нас, жаждущих спасти деревья Игиды практически любой ценой, – возмутился дракончик и практично поправился: – Исключая собственные жизни и здоровье, разумеется.
Янка хихикнула. Все-таки ее первое впечатление о некоторой трусоватости друга оказалось верным. Машьелис о Либеларо не был паникером и трусом в полном смысле этих слов. Однако психологическая травма, старая по меркам людей и совсем свежая по меркам почти бесконечного драконьего века, давала о себе знать. Лис то бросался с головой в омут приключений, будто хотел перечеркнуть все свои страхи, то отступал, словно вспоминал о них. Друзья понимали состояние напарника и давить на него или тем паче издеваться, никогда не пробовали. Зато, похоже, во многом благодаря именно тем давним страхам у Машьелиса выработалось уникальное чутье на неприятности. Он как будто заранее знал, куда можно лезть, не особенно рискуя, а с чем или с кем лучше и вовсе не связываться во избежание проблем.
Стефаль улыбнулся ехидной речи дракончика и махнул рукой, давая добро. Но тут же нахмурился. Рука оказалась какой-то липкой из-за раздавленного пирожка с ягодами. Эльф растерянно осмотрелся, крошки от почившей смертью храбрых сдобы, рассыпанные по дереву-диванчику, уже почти успели впитаться. Буквально на глазах хозяина исчез самый последний крупный кусок пирога, провалившийся сквозь моховую подушку. Может, свидетелям и показалось, но дерево причмокнуло. Пошевелив грязными пальцами, Стеф опустил их на подлокотник и через несколько мгновений поднял совершенно чистую руку. Дерево слизнуло остатки.
– Я и не знал, что у тебя дерево сладкоежка, – удивился Хаг.
