– Ты так надорвёшься, всех нас таская… Поставь меня, я сама! – Хотя сильные объятия утверждали скорей совсем противоположную просьбу. – Тебе ведь тяжело, ты устанешь!.. – шептала она.
И я в самом деле сильно уставал. Каждый последующий шаг мне давался с огромным трудом. А уж как я преодолел лестницу – вообще нереальная история фантастического перенапряжения. Причём не столько физического упадка сил я дождался, как именно морального, скорее даже любовного. Меня всего охватила волна страсти, трепетного порыва, желания слиться с этим прекрасным, желанным, таким податливым, льнущим навстречу телом. Уже почти ничего не соображая, я пинком ноги открыл третью по счёту дверь, занёс сияду в её комнату и на остатках сил бережно уложил на кровать. После чего, так и не вставая с колен, впился в её губы долгим, разум поглощающим поцелуем. А руки, словно живущие собственной жизнью, начали раздевать женщину моей мечты, мой выстраданный во снах и фантазиях идеал.
Когда наши губы на короткое мгновение разъединились, я услышал страстный шёпот своей возлюбленной:
– Ты и в самом деле меня любишь?
– Да! Да!!!
– И сделаешь для меня что угодно?
– Всё, всё, что не пожелаешь, моя повелительница! – И новый, ещё более продолжительный поцелуй. Руки, словно обезумевшие, дёргали на платье какие-то завязки, крючки и пуговицы, не в силах с ними сладить.
– Постой, милый, я сама, – на мгновение отстранилась Даниэлла от меня. Помогла расстегнуть платье где-то сбоку, и моя ладонь буквально обожглась о бархат её бедра. – Только не спеши… пожалуйста… И пообещай мне, что завтра сделаешь всё, что я тебя попрошу…
– Обещаю, моя желанная! Только скажи… только укажи…
– Хорошо, я тебе сразу скажу, сейчас… Слушай меня внимательно… Если ты меня крепко и по-настоящему любишь, убей завтра некроманта… Убей!..
Пару мгновений я находился в шоке, пытаясь понять, кто это там на меня так дико и свирепо орёт. А потом расслышал ругательства в своём сознании, которые через слово перемежались словом «Урод!». Команда-предупреждение подействовала. Я резко вырвался из объятий, выдернул руку, почти пробравшуюся в самое интимное место, и с недоумением пробормотал:
– Ты о чём?..
Всё-таки воля у меня сильная. И пойти против неё, даже в таком взведённом, умопомрачительном состоянии, я бы не смог ни при каких обстоятельствах. Свои действия, их последовательность я буду контролировать всегда, даже на смертном одре. И сейчас попытка жёсткого на меня влияния только разбудила придремавшее чувство противоречия. Такое редко случалось в моей жизни, чтобы меня пытались переубедить, изменить под влиянием гипноза или иных не совсем красивых средств. И всегда последствия были весьма плачевными для людей, пытающихся мною манипулировать.
Подобное произошло и теперь. Разве что убить я был готов не барона Брока и завтра, а данную женщину и сейчас. Немедленно!
Наверное, она увидела что-то такое в моих глазах, прочитала там себе приговор и попыталась улыбнуться так, словно ничего не произошло:
– Глупый!.. Ты устал!.. Спи…
И… Чанга бригасса! Японский городовой! И вротенборген! Но я заснул! Так и провалился в пропасть сна, утыкаясь лицом в обнажённую чуть ранее божественную грудь.
Сладостно?.. Или прискорбно?.. Или может вообще кошмарно?..
Ничего, разберёмся! Главное теперь выспаться, набраться сил и… проснуться.
Глава 16
О! Нет тебя страшнее – женское коварство!
Хотелось бы проснуться быстро, безболезненно, в полной боевой готовности. Но вместо этого приходил в себя так, словно в ушах вата, в глазах песок с паутиной, а во рту… Ну уж не женский сосок точно, как мне подкинула услужливая память картинку, на которой та самая вожделенная грудь упёрлась в моё звереющее лицо. Во рту – жутко неприятное послевкусие от выпитого вчера рома. И сухость Сахары. Пить хотелось так, что шершавый язык грозился поцарапать не только губы, но и зубы.
Общее состояние организма тоже удручало, находясь на отметке «неудовлетворительное». Причём не столько из-за похмелья, которое я и в жизни-то ни разу не испытывал толком, сколько по причине изнеможения и усталости. Словно на мне всю ночь кто-то ездил. А так как я чётко помнил произошедшее со мной до странного провала в сон, то соображал, кто мог меня довести до такого состояния. Помню у Булгакова в «Мастере и Маргарите» ведьма на свой шабаш летала, используя мужчину вместо метлы. Может, и со мной так же поступили?
Но в то же время имелась в сознании стопроцентная уверенность, что я просто спал. Никто со мной ничего не творил и уж точно на мне не катался.
