Закопайте Эльминстера поглубже

— Утром, — сказал ей Арклет, на лице которого проступила улыбка. — Этой ночью, госпожа Рун, ты принадлежишь мне.

* * *

— Уже несколько дней нет никаких признаков юного лорда Грозозмея или его пылающих убийц, — произнёс Эльминстер. — Интересно, кто до него добрался?

— Думаешь, он мёртв? — вместо ответа спросила Шторм.

Этим утром они со Шторм шагали по просторной, залитой светом ламп улице с благородными особняками, не демонстрируя Сюзейлу своё настоящее обличье.

Эксцентричная старая леди Дарлетра Грейтгонт была известна как коллекционер диковинок, любительница пеших прогулок и охотница. Также она всегда требовала защиты боевых магов, когда находилась в «безбожном, опасном, почти–таком–же–скверном–как–Западные–Врата» Сюзейле. В виде одинокого мага в качестве её постоянного эскорта. Симпатичного молодого мужчины, разумеется.

Боевой маг Релдик Эпплкраун был далеко не самым красивым из боевых магов во дворце и уж точно не самым могущественным. Но он, в отличии от своих коллег, с готовностью согласился выполнить это задание.

Разумеется, леди Грейтгонт не ожидала, что эскорт посетит её спальню — на самом деле, она стала бы громко возмущаться и оскорбилась бы до глубины души при малейшем намёке на подобное «отвратительно прямолинейное» поведение. Просто она любила гулять пешком. И гулять, и гулять, и гулять. Неважно, какими зловонными, многолюдными, пыльными или сырыми были улицы Сюзейла — когда она отправлялась в путь, она хотела пройти их все. Ровным шагом, который не оставлял места для промедления или покупок, но никогда не приближался к такому, какой можно было бы назвать «оживлённым».

Волшебники редко любили ходьбу ради ходьбы, и очень часто замечали, что от твёрдых, очень твёрдых камней сюзейльских мостовых у них начинают болеть ноги. Начинают болеть очень быстро и сильно.

Поэтому не было никакого соперничества за право сопровождать госпожу Грейтгонт, и Эпплкраун провёл на ногах долгий, болезненный день — предыдущие восемь или девять дней были такими же — тщательно исследуя Сюзейл на предмет булыжника в мостовой, на который ещё не ступали элегантные босоножки леди Грейтгонт.

Что же касается Шторм, то она износила три пары обуви, откровенно устала от необходимости вежливо кивать каждому патрулю стражи — большинству из них так часто, что она уже знала каждого дракона и мага Короны по их неформальным, сокращённым версиям имён — и заскучала достаточно, чтобы разодрать своё богатое платье, схватить за руку ближайшего купца и броситься танцевать с ним вдоль любой улицы, на которой они находились.

Леди Грейтгонт, разумеется, подобных забав одобрить не могла.

Впрочем, вряд ли ей в ближайшее время доведётся узнать, что некто похитил большую часть её гардероба и с помощью магии надел её обличье, учитывая, что настоящая госпожа Грейтгонт сейчас лежала в постели в апартаментах Мирта, очень больная после того, как некий неизвестный соперник — или один из нескольких куда более молодых наследников Грейтгонтов, страдающий от приступа нетерпения — попытался отравить её и почти преуспел.

Да, её двойник шагал даже более энергично, чем настоящая леди Грейтгонт, но она и Эл недавно провели большую часть последней десятидневки, утомительно прочёсывая Сюзейл в поисках предметов синего пламени, расхаживая по улицам и скрытно испуская мелкие импульсы магического огня, который должен был послать эхо, когда подобный предмет окажется поблизости.

Если они правильно составили заклинание, во всяком случае. Хотя после долгих веков игры с Плетением не так уж много людей в Королевствах могли бы лучше справиться с поиском необычной магии.

— Мёртв или сбежал, — ответил сейчас Эл, спотыкаясь от усталости. — Я почти выдохся, подруга. Давай возвращаться домой. На этих улицах нет ни следа ничего достаточно сильного, чтобы быть нашей целью.

Он взглянул ей в глаза. Леди Грейтгонт казалась такой же толстокожей и упрямой, как всегда, но глаза рассказали ему, что чувствует под этой личиной Шторм. В конце концов, это она служила якорем всем заклинаниям Эльминстера, постоянно возвращая его к здравому рассудку; она должна была устать намного сильнее.

— Как ты, подруга?

— Готова возвращаться домой, — вздохнула она, на мгновение позволив проявиться своей усталости. — Разотрёшь мне ступни, когда мы вернёмся к Мирту? Надеюсь, в этот раз обойдётся без его пьяного рёва. Его пьяный храп и так достаточно ужасен.

— Ха. Ты предпочитаешь обнаружить, что вместе с ним храпит семь–восемь юбок?

Шторм закатила глаза.

— Нет. Когда я вижу их прелести — даже если они потасканные и храпящие — я чувствую себя старой. Я рада, что Мирт вынослив, как молодой жеребец. Я просто хочу, чтобы он не испытывал необходимость доказывать этот каждый второй день! В одну из таких ночей он пригласит не ту девушку, и она перережет ему глотку и заберёт всё, что не прибито гвоздями.

— То есть вообще всё, — согласился Эльминстер. — Что ж, возможно сегодня всё будет иначе.