ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ВЕСОМАЯ ПРИЧИНА БОЯТЬСЯ
— Если можешь поторопиться, подруга, то сейчас самое время, — прорычал Мирт у входа в альков.
— Доспешные ужасы? — спросила Шторм, которая лежала, прижавшись лбом ко лбу Амарун. Она была так
— Да. Дюжина или больше. Летят вниз по улице с крайне угрожающим видом. Несутся по воздуху.
Шторм закрыла глаза.
— Как далеко?
Эл почти полностью пришёл в себя.
— Где–то в десятке шагов. Нет, уже в шести. Слишком распроклято
Мирт прохрипел последнее слово, когда передний пустой доспех опустился перед ним на мостовую и взмахнул своим двуручным мечом. Внутри конструкта пульсировал зловещий внутренний огонь.
Сталь зазвенела о сталь, когда Мирт, пыхтя, парировал. Он не осмелился уворачиваться из–за девушек у себя за спиной. Ужас снова замахнулся, и второй его товарищ опустился на камни.
Мирт потряс головой. Как только этот присоединится к первому, он — мертвец.
— Шторм? — проревел он. — Есть какие–нибудь чудеса в запасе? Они нужны мне сейчас!
— Да, — раздался знакомый глубокий, более грубый мужской голос. — Думаю, найдутся.
Мирт облегчённо вздохнул и бросился в сторону. Как только доспешный ужас торопливо шагнул на его место, чтобы снова взмахнуть мечом, Эльминстер прошептал что–то — и ночь взорвалась яростным изумрудным пламенем.
Или это была вспышка чего–то другого? Со странным булькающим звуком, похожим отчасти на торжественную песнь, а отчасти — на вой пилы, оно опустилось на улицу медленно расширяющимся, пылающим конусом, всасывая в себя шагающие комплекты доспехов. Все до единого.
В движущемся, растущем сиянии видны были кружащиеся мечи, рукавицы и шлемы, сметённые, когда оно затрещало, потемнело, затрещало снова — и резко угасло.
Оставляя тёмную и пустую улицу, за исключением почерневшего, подпрыгивающего шлема, который прозвенел по мостовой и подкатился к сапогам Мирта. Внутри шлема по–прежнему кипел красный огонь.
Эл потянулся вниз одной из грациозных рук Рун, подхватил шлем и прошептал что–то быстрое и простое, что заставило красный огонь сжаться в бурлящую сферу. Затем он сунул сферу Шторм.
— Сохрани это для исцеления в будущем, когда потребуется.
Он направился за угол улицы. Мирт устало поплёлся следом. Несмотря на тело фигуристой юной девушки, он двигался, как разозлённый Эльминстер — а когда Эльминстер злился, получалось обычно весьма зрелищно.
Дардулкина уже не было в окне, и проделанную Арклетом дыру закрывала панель внутри.
Эльминстер долгий бесшумный вздох рассматривал осколки по краям разбитого окна, затем поднял руки и неторопливо сотворил заклинание.
Стена особняка с рёвом исчезла, обнажая внутренности полудюжины комнат и заставив козырёк из внезапно лишившейся опоры черепицы застонать, покоситься — и черепок за черепком обрушиться, чтобы с грохотом разбиться о железную изгородь внизу.
Мирт вытаращился на это широко раскрытыми глазами, затем вздрогнул.
Дверь в задней части одной из разрушенных комнат распахнулась, и изумлённый Ларак Дардулкин посмотрел на внезапную разруху с одной стороны своего дома.
Он увидел юную танцовщицу, которая по–прежнему стояла с поднятыми в последнем жесте своей магии руками. Драматичным жестом воздев собственные руки, он выплюнул гневное заклятье.
Воздух внезапно наполнился огнём, рычащие шары из которого с пугающей скоростью полетели в Рун. Мирт спрятался обратно за угол, выбросив руку, чтобы предупредить Шторм, и зная, что уже слишком поздно, слишком поздно даже цепляться за жизнь, пока…
Самый высокий из огненных шаров резко замер в воздухе, как будто столкнувшись с незримой стеной. Его яростное оранжево–красное пламя посинело, затем позеленело, затем стало сине–серебряным — и растворилось, песком осыпавшись на мостовую, но полностью исчезнув, даже не коснувшись камней.
Мирт боязливо выглянул за угол.
В этот раз настала очередь Дардулкина недоверчиво таращиться на происходящее. Его заклинание исчезло, как будто его и не бывало — и маг видел,
