берега. На вершине этого своеобразного холма росли деревья, придавая ему вид огромной, отделенной от тела головы. Проходя мимо, Ким Дже Су низко поклонился витавшему подле зубастого холма духу и с почтением произнес его имя.
— Вель, дух источника, — беззвучно повторила я те слова дракона и добавила чуть громче, уже для Жу: — Я видела это место.
— Там со стороны реки несколько больших камней закрывают спуск к воде, а сверху падает вода из подземного источника, — продолжила Жу. — Мы иногда ходили туда. Там, хоть река и кажется глубокой, есть небольшие отмели и можно собирать дары реки.
Я молчала, выжидая, когда девочка сама расскажет что-то важное.
— И там мы часто видели невероятно красивую девушку. Мама говорила, что она из клана драконов, дочь вождя.
Я аж вся подобралась, мысли хаотично метались, а планы, один другого невероятнее, хороводом проносились в голове.
— Часто она туда ходит?
— Вроде бы она любит бывать там каждое утро, — не слишком уверенно пробормотала Жу. — Ган Ён же умеют летать…
Я усмехнулась, припоминая, что единственный, хорошо известный мне дракон как раз летал очень плохо.
— Ты теперь пойдешь? — вздохнула малышка. — Не отправишься с нами, да, онни?
— Понимаешь…
— Я понимаю, — преувеличенно бодро отозвалась девочка. — Он тебе дорог! Если бы я могла спасти маму или папу, то тоже попыталась бы узнать. Думаю, дева водопада что-то тебе расскажет, если попросишь.
Мне удалось подавить шипение. Как раз просить или уговаривать Ли Чжи Вон я не собиралась. Интуиция подсказывала, что мне придется не уговаривать, а вынуждать дочь вождя все мне рассказать. Остается лишь надеяться, что эта особа в курсе, где именно Дже Хён.
«Пусть я накликаю на себя гнев всего клана Ган Ён, но правду из Ли Чжи Вон я добуду. Любым способом!»
— Сестричка, тебе тогда лучше уйти раньше, чем ачжосси проснется, — прервала мои кровожадные мысли Жу. — Если он узнает о твоих планах, то не позволит.
Я погладила девочку по волосам и с улыбкой произнесла:
— Ты такая умненькая, Жу. Пообещай мне кое-что, ладно?
Малышка замерла и быстро пропищала:
— Хорошо.
— Я не знаю, увидимся ли мы еще, но…
— Онни… — простонала Жу и всхлипнула.
— Понятно ведь, что моя затея очень опасная. — Я говорила, а сама пыталась хотя бы поверхностно осмыслить то, во что ввязываюсь. — Вполне возможно, что риск куда больше, чем мне кажется.
Мне нужно пройти вдоль реки, не погибнуть от рук и оружия двух армий, найти нужную пещеру, а перед этим допросить девушку-дракона, которая, вероятнее всего, куда сильнее меня.
«Ты уверена? — спросила я себя. — Ты можешь умереть!»
Но, даже понимая все, я оставалась спокойна настолько, насколько это возможно для человека, сознательно идущего в огонь.
Я беззвучно засмеялась над собственным сравнением и продолжила:
— Жу, я очень хочу, чтобы ты берегла себя. Будь осторожна, пожалуйста.
— Хорошо. — Малышка кивнула и обняла меня крепко-крепко.
Собирать мне было почти нечего. Я связала в тугой валик кое-что из одежды, запасные сандалии, которые мне сплел Яозу, запрятав между слоями пару мисок, деревянных ложек Вместо не слишком удобного для быстрой ходьбы женского наряда я, с разрешения Жу, взяла одежду ее отца, оставшуюся в доме. Лентами присобрала штанины и слишком длинные мне рукава. Волосы стянула в тугой хвостик на макушке.
— Береги себя, онни, — утирая слезы, сказала девочка, обхватив меня поперек туловища.
— И ты береги себя, Жу.
Я тихо ступила с террасы ханока и беззвучно направилась прочь, про себя повторяя: «Береги себя, Жу. Добрый маленький жучонок».
Уходить было тяжело. И не потому… Не потому что меня терзали сомнения в собственных действиях. Мой путь казался — и я уверена, что не ошиблась в выводах! — настолько опасным, настолько сложным, что вероятность дойти до конца…
Я горько усмехнулась, потому что именно в этот момент вспомнился еще один разговор с отцом. Простой и веселый, такой неподходящий для этого момента. Но он вспомнился и заставил улыбнуться.
В тот вечер отец засиделся за компьютером: занимался делами и не заметил, как пролетело время. Я болела и потому жила по более свойственному от природы ритму. Спала до обеда, а раскачивалась лишь к ночи. В тот раз я успела уже выслушать ворчание мамы, столь же постоянное, как и лужи на асфальте после дождя. Я и относилась к ее выговорам с тем же чувством, как к неизбежности.
Заметив, что папа тоже не спит, я сделала две чашки чая и пошла к нему. Он улыбнулся мне в ответ, до хруста потянулся и спросил о самочувствии.
