Муж скользнул ладонями по моим плечам, заключая в объятия, и прижал к себе:
— Это не я, любимая! Это моя мама с тетками и подружками постарались. Все сшили для тебя сами… на первое время.
— То есть они все знают, что ты… что я… что мы… — Я не знала, как высказаться, потому что мысли опережали одна другую.
Его нос коснулся моей макушки и согрел дыханием.
— Да! Весь клан знает, что от моего лица именем Сапфировых на тебя заявлено право. И сейчас те, кто нас встречал, объявят всем в нашей долине, что мы — истинная пара, полная, что ты — моя избранная, а не только любимая женщина.
— Ох… — только и смогла выдохнуть я.
До меня сейчас в полной мере дошло, как бы я здесь жила, если бы не любила сама, а тем более не была бы избранной. Бездетная, не любящая мужа фея в замкнутом мирке драконов, где каждый брат, сват, дед… Это не с подружками на досуге обсуждать — что да если…
Я испугалась до темных, так что горло перехватило, и пролепетала:
— Ты готов был пойти на такое? Использовать вторую часть вашего закона Древних? — Руки мужа давили стальным кольцом. — Лишить себя и меня всего? Обречь на жизнь здесь?
— Я не…
— Там, в цветочной долине, счастливые семьи, благодать и дети… а я была бы изгоем, — оборвала его, холодея внутри, и само собой вырвалось неизбежное: — Как всегда!
Потом мы молча стояли несколько долгих жутких мгновений, пока, наконец, Стейнар прохрипел:
— Драконы любят только раз!
— Забрать все светлое у того, кого любишь? Это, по-твоему, любовь? Отпустить на свободу, отказав себе в счастье, но подарив его любимому, — вот это любовь! — Еще немного, и я разрыдаюсь.
— Ты выделяла одного меня! И все это отметили! — глухо оправдался он.
— Но ты не мог знать точно, что я захочу, откликнусь…
— Мы следили за тобой, а ты невольно всегда смотрела на меня. Не замечала Сеффрата или Сафира, а они всегда дышали тебе в затылок Можно сказать, стояли за твоим плечом. И только меня ты всегда находила взглядом, где бы я ни стоял, откуда бы ни наблюдал за тобой, и смотрела… смотрела… смотрела, выпивая мою душу до дна, — прорычал Стейнар мне на ухо.
Его объятия почти душили меня, словно забирали свободу.
— Думала, ты гипнотизируешь меня, — жалобно пискнула я.
— Нет, это ты меня с ума сводила! — прошелестела ярость голосом моего дракона. — Мои сны — желто-зеленого цвета, как твои глаза. Мои кошмары — золотые и пахнут ветром и цветами, как твои волосы, а руки… мои ладони каждое утро были в крови, так хотелось потрогать твою кожу, коснуться, а ты…
— А что я? — испугалась я такого мужа.
— А ты тренировалась флиртовать на демонах, вампирах и оборотнях. Виляла задницей, как демоницы, училась грации у эльфиек, играла голосом, как человечки, и стреляла глазками, как твоя Невель… и шарахалась от меня.
Какой облом, неужели мои попытки вести себя как женщины Раша были столь очевидны для других?!
— Я просто…
— Я помню! Ты хотела замуж и мечтала о любом покладистом мужчинке! — с отвращением словно выплюнул он.
— Ты задушишь меня, — взвыла я, пытаясь выбраться из рук взбешенного мужчины.
Он замер, медленно, с трудом, ослабил хватку и выпустил меня из своего плена. Я метнулась в сторону, подальше.
— Прости меня! — прохрипел Стейнар, пальцами взлохматив ежик черных волос, потом потер смуглое лицо. — За все прости!
— За что?
Я машинально растерла плечи, на которых однозначно появятся синяки, а он двинулся ко мне, как привязанный. В первый момент я чуть не дернулась сбежать, но феиды верные, прямые и, нет, не бесстрашные, но опасность встречают лицом к лицу. Да и куда сбежишь от себя? Любовь — она такая, глупая, доверчивая, до последнего вздоха верящая…
— Я причинил тебе боль… нечаянно. Прости меня, — тихо повторил Стейнар.
Он опять невольно давил на меня всей массой, харизмой, мужественностью и, как мне показалось, — одиночеством. Такое чувство всегда у меня самой было: вроде среди знакомых феид, а на самом деле — одна.
Муж поднял руку и неуверенно погладил кончиками пальцев мое лицо, как будто запоминая навсегда. Неожиданно стало страшно. Что же я наделала своими словами?
Я посмотрела Стейнару в глаза, а он, пожав плечами, от чего кожаная жилетка скрипнула, почти извиняясь, произнес:
— Драконы любят только раз! И мы слишком большие эгоисты, чтобы отказаться от своей любви!
