Остролистая отвернулась.
— У меня нет семьи, — прорычала она.
— У всех нас есть семья, — вздохнул Листопад.
— Неужели? Где тогда твоя кровь? — парировала Остролистая. — Ты говоришь, что происходишь от большой группы котов, но что с ними сталось? Мы никогда не видели даже следов других котов, живущих где-то поблизости.
Листопад посмотрел на свои лапы.
— Они ушли, — прошептал он.
— Тогда пойдем и поищем их! — заявила Остролистая. — Должны были остаться какие-то знаки того, куда они ушли.
К ее удивлению глаза Листопада расширились от ужаса.
— Нет! Я должен оставаться здесь! Если я уйду, как моя мать узнает, где найти меня? Однажды она придет за мной. Придет, я знаю.
Остролистая подавила приступ раздражения.
— Но мы можем найти ее первыми! Пойдем со мной. Я за тобой присмотрю.
— За мной не нужно присматривать, — прошипел Листопад. — Мне просто нужно оставаться здесь. Ты иди, если хочешь. Я не могу уйти, — он развернулся и растворился в темноте.
Остролистая смотрела ему вслед, чувствуя себя несчастной. Он сказал так много не понятного ей. Почему его мать не пришла искать его раньше? Должно быть, она смотрела ему вслед, когда он уходил в туннели. Так почему же она не начала искать его сразу же после того, как он не вернулся? Но Листопад всегда отвечал весьма уклончиво. Он решил быть таким загадочным, насколько это возможно, и иногда Остролистой было интересно, нужна ли ему компания здесь, в своем подземном доме. Ну, я же не обязана оставаться здесь, с ним. Она подняла голову и вдохнула запахи леса: земля, листья, белка и мускусный запах полевки, прячущейся в корнях сосны… Зачем она здесь, зачем притаилась в туннеле, если могла бы жить снаружи, ведь ее место там?
Остролистая понеслась за Листопадом. Когда она ворвалась в пещеру с речкой, он лежал, свернувшись, под скалистым выступом, накрыв хвостом нос. Но он не спал: его глаза были открыты и светились в бледном сером свете.
— Ты спас мне жизнь, — выпалила Остролистая, резко останавливаясь перед ним. — И я всегда буду тебе за это благодарна. Но ты прав. Моя жизнь снаружи, моя участь — есть белок и мышей вместо рыбы, там, где я могу видеть небо и чувствовать ветер в шерсти…
— Тогда иди, — перебил ее Листопад. — Никто не говорил, что ты должна оставаться здесь.
Остролистая уставилась на него. Неужели она ничего не значит для него? Ведь он даже не пытается ее оставить. Ну, тогда и он ей не нужен!
— Хорошо, — огрызнулась она. — Я просто подумала, что нужно предупредить тебя, что я ухожу, чтобы ты не удивлялся, куда это я пропала.
Листопад пожал плечами и снова положил кончик хвоста на нос. У Остролистой появилось отчетливое чувство, что ее предали. Пытаясь сохранить присутствие духа, она развернулась и зашагала в туннель, ведущий в лес. Сначала она шла медленно, наполовину уверенная, что Листопад догонит ее, умоляя изменить свое решение.
Но тени за ее спиной оставались абсолютно беззвучными.
Ветер оказался более холодным, чем помнила его Остролистая, он проникал ей под шерсть, даже когда она стояла в укрытии широких стволов. Свет угасал, тени тянулись от корней каждого дерева, и эта темнота была намного неуютнее, чем в туннелях, Остролистой казалась, что она заблудилась среди всех этих веток и мха. Сжимая зубы, она пробиралась сквозь плотный слой ежевики. Неужели колючки всегда царапали ее так сильно? Неужели голые деревья, размахивающие ветками, всегда так страшно шумели? Уши Остролистой были слишком переполнены звуками, чтобы уловить движение какой-либо дичи. В глазах все расплывалось, когда она пыталась разглядеть что-то впереди более, чем на лисий прыжок. Она повторяла про себя, что это — то же самое, что и территория Грозового племени, но это было совсем не то: не было ни знакомых запахов, меток или тропинок через кусты, ни намека на то, что здесь когда-либо были коты.
Остролистая продралась в середину ежевичного куста и несколько раз повернулась по кругу, пока не расчистила маленькое, жесткое, круглое пространство. Она нарвала когтями сухой травы, из которой сделала подстилку, затем улеглась и накрыла хвостом нос. Ее живот зарычал, напоминая, что она ничего не ела с утренней «охоты» в подземной реке, но у нее было шанса поймать сегодня хоть какую-то дичь. Остролистая потянулась, упираясь позвоночником в ежевику и желая, чтобы там был Листопад. От него никогда не было тепла, но он был необычно общительным в те редкие ночи, когда спал рядом с ней. Жалеет ли он о том, что отпустил меня?
Остролистая проснулась перед рассветом, голод не позволил дальше спать ей. Она вылезла из куста ежевики и понюхала воздух. Ветер принес запах дождя, и она вздрогнула. Ее колючая палатка была неукрытой, так что ей нужно было найти несколько больших листьев, чтобы вплести их в ветки над головой. Но сначала ей нужно было поохотиться. Молочный свет просачивался вниз сквозь ветки, но его было достаточно, чтобы обнаружить крошечную дорожку следов на листьях и щепках под буком. Остролистая приняла охотничью стойку, и ее мышцы заныли от целых лун бездействия. Она шагнула вперед, легко ступая и прислушиваясь к слабому шелесту добычи. В корнях дерева шевельнулся лист, и из-под него выглянул кончик гладкого коричневого хвоста. Остролистая прыгнула и приземлилась точно на спину мышки, убив ее быстрым укусом в шею.
