наблюдений. Мне не по душе то, что она сделала… Я бы не смогла подвергнуть опасности новорожденных котят… но я понимаю, что ею движет…
- Она поступит так, как считает правильным в интересах своего племени, - вздохнув, кивнул Совиная Звезда.
- Она погубит своего ребенка! - прошипела Лунница.
- Я позабочусь о нем, - сказала я, и все взоры обратились в мою сторону. - Я была королевой, когда погибла, мой сын Буран тогда только-только покинул ясли. Я помню, что такое заботиться о новорожденном… и тоскую по этой заботе. Я стану хорошей матерью для этого малыша.
- Думаю, Белогривка права, - кивнул Совиная Звезда.
- Я согласна, - вздохнула Ежевичинка.
Лунница тоже согласилась, кивнув, но глаза ее были печальны.
Выйдя из круга звездных воителей, я побежала вдоль реки в сторону Нагретых Камней.
Я плыла над гладкой галькой, едва касаясь ее лапами и чувствуя порывы холодного зимнего ветра. Но земному холоду было не под силу пробраться под мою густую белую шерсть.
В нескольких лисьих хвостах от берега, среди деревьев, я заметила Синегривку.
Моя сестра лежала на боку, прикрывая собою трех крошечных котят.
Синегривке повезло - все трое ее детей пошли в мать. Если бы ее малыши унаследовали рыжую шерсть отца, Желудя, тайна Синегривки стала бы известна всему Грозовому племени.
Двое котят жалобно пищали, пытаясь увернуться от языка матери, которая яростно вылизывала их против шерсти. Третий лежал неподвижно и казался спящим. Его звали Мошка.
Пытаясь его разбудить, Синегривка настойчиво толкала крошку носом. Глаза ее были полны печали, и я едва не заплакала от жалости к сестре.
Синегривка была обессилена и еле жива от голода, острые ребра выпирали сквозь ее потускневшую с голубым отливом шерсть, но она продолжала вылизывать малыша и причитать:
- Мошка! Милый, очнись! Что же я натворила? Прошу тебя, проснись… Не уходи, постой! Осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Там, на другом берегу реки, тебя ждет тепло и покой. Твой отец позаботится о тебе, обещаю. Милый мой, храбрый, любимый сыночек! Потерпи совсем чуть-чуть, умоляю тебя! - Она еще ближе прижалась к котенку, обвила его лапами, притянула к себе. - Мошка! Как я могла убить тебя?
Сердце мое разрывалось от жалости к сестре, но было слишком поздно. Мошка перешел грань между мирами и очутился на небесах.
Я опустила голову и тихо прошептала:
- Мошка! Ты слышишь меня, Мошка?
Серый котенок открыл глаза и удивленно взглянул на меня.
- Кто ты такая? - пропищал он. - Почему у тебя звезды на шкуре?
- Не бойся, - ласково пробормотала я. - Меня зовут Белогривка. Я позабочусь о тебе.
Мошка с усилием поднялся и неуверенно заковылял в мою сторону. Почувствовав, как он уткнулся носом в мою шерсть, я взглянула поверх его головы на серое крошечное тельце, безжизненно застывшее на снегу рядом с Синегривкой.
- Я замерз, - захныкал Мошка. - Ужасно замерз. Просто окоченел от ушей до кончика хвоста. У меня даже усы заледенели, погляди!
- Я знаю, - прошептала я и лизнула его в макушку. - Пойдем со мной, скоро тебе не будет холодно.
Мошка заколебался, глядя на меня огромными зелеными глазами
- А как же мама?
- С ней все будет в порядке, - заверила я.
Это была правда, я не обманывала малыша.
Я знала, что сестра справится с болью. Она никогда не забудет Мошку, но постарается не вспоминать о нем, чтобы оставаться сильной и служить своему племени.
- Я хочу к маме, - заплакал Мошка. - Хочу остаться там, с мамой, Камушком и Тучкой!
- Ты увидишь их, - пообещала я. - Сначала ты будешь смотреть на них со звезд, а потом они сами придут к тебе.
Малыш зарылся носом в мою шерсть и закивал.
Я в последний раз взглянула на сестру, а потом мы с Мошкой развернулись и стали подниматься по лунному лучу к звездам.
