— Мне жаль, — прошептала я. Кукла Люси наполовину торчала из-под дивана, и я вытащила ее, аккуратно положив на диван. — Может быть… — Но это было не возможно. Если она получит свою душу, то будет страдать, пока ее душа, тело и ум не найдут баланс… то есть, пока она не совершит самоубийство и не умрет навсегда.
Айви молчала, думая.
— Все должно успокоиться утром, верно?
Или обернуться очень и очень плохо. Я включила настольную лампу, желая приглушить серые тени.
— У меня, э, больше нет моего телефона, — сказал я, отказываясь вешать трубку, но больше нечего было говорить. — Просто позвони Тренту, чтобы связаться со мной. — Незамеченный до сих пор, слабый жар отскочил от потолка, чтобы осветить все успокаивающим туманом.
— Номер Трента. Есть. Позвони мне до того, как поедешь. Я сообщу, где безопасно встретиться.
Это было плохо.
— Айви…
— Оставайся там, — сказала она, ее голос был жестким. — Я имею это в виду. Мы в порядке.
Она составила предложение из трех слов. Отлично.
— Да, мы в порядке, Рейч, — сказал Дженкс, почти крича в телефон. — Отдохни одну ночь от спасения мира на этот раз, ха? Мы заслужили это!
Пальцы свело судорогой, так сильно они были сжаты на телефоне.
— Попрощайся за меня с мамой. Я проснусь перед восходом солнца, если буду нужна вам.
— Хорошо, — мягко сказала Айви. — Пока.
— Тогда созвонимся. — Я не повесила трубку, и навалилось выразительное колебание, когда мы обе сидели там, ничего не говоря, просто… молча.
— Ну, вешай уже трубку! — сказал Дженкс, и я вздохнула, когда телефон щелкнул и отключился. Вина сжимала меня, когда я отложила телефон. Виновата, но что я могла сделать? Я на много чего была способна, но пока у меня не было направления, места, на что было можно нацелить мое расстройство, все было напрасно. Я не умела ждать, и теперь мне было нечем заняться до восхода солнца.
Кукла выглядела одинокой, и я посадила ее к себе на колени, прижимая так, будто она была настоящей. Немертвые с их душами совершат самоубийство. Каждый из них уйдет. Я не могла остановить это. Как только достаточно мастеров вампиров умрут, начнется реальное сражение между эльфами и демонами.
Джон мягко пел Рэй, это отфильтровывало успокоительный серый, а случайный грохот снизу свидетельствовал о делах Квена. Душ выключился некоторое время назад, и я задумалась, сколько слышал Трент. Обнимая куклу, я просмотрела на знакомые формы и тени жизни Трента и задумалась, могла бы я вписаться сюда… если бы посмела попытаться принадлежать чему-то не мной созданному. Или я просто разнесла бы все это к чертовой матери.
Силуэт Трента появился в дверном проеме, подсвеченный мягким жаром прикроватной лампы. Вид того, что он сушил волосы почти заставил меня плакать. Я так сильно хотела принадлежать этому месту, но боялась, что принесу только еще больше страданий. Посмотрите, что я сделала для Айви. Дженкса.
— Я подслушал твой разговор с Айви. Она в порядке?
Я кивнула.
— Она была с Дэвидом все это время. У Кормеля был только ее телефон. — Он лгал, вертел мной, притягивал меня ближе к себе, играл на моих эмоциях, потому что у него никого не было.
Тогда Трент замолчал:
— Ты хочешь пойти домой?
Я опустила голову на пальцы, сжатые вокруг куклы. Его голос был низким, показывающим эмоции для меня, обо мне, из-за меня.
— Нет, — прошептала я, когда усадила куклу на место.
Он не двигался, выглядя потерянным, когда стоял там в своем халате.
— Я не могу думать ни о чем, кроме как о подготовке к завтрашнему дню, — сказал он, его голос перемещался вверх-вниз подобно мелодии. — Я могу отвести тебя домой. У тебя есть другие люди, которым ты нужна. Дженкс, Айви, Бис.
Я сгорбилась, когда почувствовала себя так, будто получила удар в живот. Я хотела быть здесь. Я хотела быть там. Страх угрожал затопить меня просто от мыслей о том, что я сделала бы, если бы что-то произошло с Трентом. Он всегда казался таким контролирующим, таким способным. К сожалению, его уверенное прошлое привело его к беде в шатком настоящем. Всего лишь шесть месяцев назад, Кормель никогда не осмелился бы задерживать Трента.
Трент бросил полотенце на стул.
— Рейчел?
Я дернула головой в сторону детской, когда ее дверь мягко открывалась. Джон вышел тенью или мыслью, о которой скоро забудут. Его вытянутое
