лицо не содержало никакого выражения, когда он увидел меня, сидящую на диване, и Трента в дверном проеме.
— Прошу прощения, Са’ан, — сказал он, когда дверь закрылась позади него. — Я помогу Квену переправлять лошадей.
Трент потер кожу на голове так, будто ему хотелось, чтобы это было больно.
— Спасибо.
Комок образовался в горле, и я с трудом сглотнула, когда Джон окинул меня последним злым взглядом, прежде чем пошел вниз. Я никогда не видела подземные конюшни Трента, но очевидно у него была целая арена, чтобы попрактиковаться в искусстве верховой езды в приятные шестьдесят пять градусов даже зимой.
— Я оденусь. — С резким движением Трент отвернулся.
— Трент, — позвала я, и он резко остановился из-за вины, прозвучавшей в моем голосе. Я ничего не сказала, когда он подошел, чтобы присоединиться ко мне, когда я беспомощно размахивала руками. Он вздохнул, когда сел на диван, он него пахло мылом, лугом и пряным вином.
Он устал, и я посмотрела на наши руки с переплетенными пальцами.
— Я не знаю, как ты это делаешь, — сказала я. — Засыпаешь каждый раз, когда выдается шанс.
Трент улыбнулся, его большой палец погладил мою ладонь, и грубо и нежно.
— Это идет от попытки жить по человеческим часам большую часть моей жизни. — Он приобнял меня за талию. — Прости. Я был эгоистом, что пытался удержать тебя здесь. Большая часть всего этого чувствуется так, что это мое дело.
— Тебе не нужно ничего делать, — сказала я, наклоняясь к нему, когда его рука на мне ослабилась.
— Именно так. Я чувствую себя так, будто я — большая помеха, чем что-то другое. Я действительно думал, что мы могли войти туда и просто вернуться.
Я сжала его пальцы.
— И тебя поймали. Я знаю это чувство. Не волнуйся об этом. Откуда тебе было знать, что Кормель… — Я остановилась и прикусила губу. Удар по твоей репутации был настолько силен, что она больше не могла прикрыть тебя.
— Мои эгоистичные желания создали союз, который объединил дьюар и анклав под одним голосом. — Он опустил голову, и его слова были мягкими, когда он выплескивал свою давнюю вину.
Опуская голову на его плечо, я уставилась в пустоту.
— Дьюар разделился бы, так или иначе, а ты был бы женат на Эласбет, — сказала я и фактически почувствовала, как он вздрогнул.
— Нет. Ты права, — сказал он быстро. — Но никто больше не слушает меня.
Я улыбнулась в темноте, мои пальцы прослеживали линии его руки в моей. Я никогда не видела никого, у кого было две линии жизни. Он не привык, чтобы его слова игнорировали, и я понимала его расстройство.
— Три года пропали впустую. — Он вздохнул. — Не упоминая уже о большинстве моих деловых предприятий.
— Прости. Возможно, мы не должны были…
Трент убрал от меня руку и потянулся ей, чтобы коснуться моей щеки. — Даже не думай об этом, — сказал он искренне. — Прошлые несколько месяцев были лучшими в моей жизни.
Он посмотрел на мои губы, и мой пульс участился.
— Скажите мне, что все будет хорошо, — прошептала я.
Его пальцы проследили покалывающую линию по моему подбородку, когда его рука двигалась вниз.
— Все будет хорошо. Хочешь вернуться домой?
В сырую церковь без кухни или электричества? Или в дом родителей Айви, где напряженность была настолько ощутима, что почти звенела? Или еще лучше, в гостиничный номер, где я избежала бы резких вопросов своей мамы, пока новости неизбежно ревели?
— Нет, — сказала я, потянувшись, чтобы почувствовать его новую щетину под моими пальцами, и замерла, когда он взял мою руку и стал целовать кончики моих пальцев.
— Черт побери, Рейчел, — сказал он, боль в его голосе ударила меня. — Когда я увидел тебя на полу, я подумал, что снова потерял тебя.
Он прижал мою руку к груди, и я почувствовала муки вины за его страх.
— От меня тяжело избавиться.
— И да, и нет.
Повисла тишина, и ни один из нас не двигался. Все успокоилось, и мир чувствовался пустым.
— Думаешь немертвые, которые нашли свои души сегодня вечером, совершат самоубийство?
Трент кивнул, будучи тенью в тусклой комнате.
— Если проклятие продержится, души не уйдут обратно, — сказал он, затем немного сжал мою руку. — По крайней мере, Кормель не сможет обвинить тебя.
