прибавил шагу, чтобы догнать карету; он шел вниз по легкому склону и отчетливо видел всю сцену.
Несмотря на хорошую погоду, народу было мало. Никто не выкрикивал протесты и мало кто приветствовал королеву.
Он подпрыгнул при звуке выстрела.
Перейдя на бег, он еще раз внимательно оглядел сцену и увидел человека в цилиндре, синем сюртуке и белых бриджах, идущего немного позади и справа от неторопливо едущей кареты. Человек только что отбросил один дымящийся кремниевый пистолет и левой рукой доставал из-под пальто второй.
Ужас мгновенно высосал все тепло из тела Траунса, время замедлилось.
Ноги бешено взметали траву; он услышал собственный крик:
— Нет!
Головы медленно поворачивались к человеку.
Собственное дыхание громом отдавалось в ушах
Левая рука человека поднялась вверх.
Королева встала, поднимая руки к белому кружевному шарфу, повязанному вокруг шеи.
Ее муж потянулся к ней.
Какой-то человек прыгнул вперед и схватил стрелка.
— Остановись, Эдвард! — донесся слабый крик.
Сцена замерла; два человека сплелись; их лица, даже на расстоянии, казались похожими, как у братьев; все в толпе остановились на полушаге, некоторые шагая вперед, другие назад. Королева стояла, на ней была шляпка и кремового цвета платье. Ее супруг, в цилиндре и красном пиджаке, замер, наклонясь вперед. Всадники эскорта замерли, поворачивая коней.
Внезапно мимо него проскочило странное существо.
Длинные гибкие ноги, прыгающие на том, что походило на ходули с прикрепленными к ним пружинами, остановились прямо перед констеблем, который споткнулся и упал на колени.
— Остановись, Эдвард! — проревело странное создание.
Разряд молнии ударил с его боков в землю, худая фигура зашаталась, застонала и обхватила себя длинными руками.
Ниже по склону два борющихся человека обернулись и посмотрели вверх.
Эхо от второго выстрела прокатилось по всему парку.
Табора, грязная и окутанная туманом, была заполнена подавляюще однообразными домами и суетливыми шумными улицами. Ее многочисленный транспорт напомнил сэру Ричарду Фрэнсису Бёртону четырехколесные кебы, хэнсомы, хотя паролошади были присоединены прямо к корпусу, и повозки грохотали на четырех колесах сами по себе. Берти Уэллс назвал их «мотокаретами».
Они оба сидели в такой вместе с тремя томми с Британии, один из которых управлял устройством при помощи рулевого колеса и ножных педалей. Бёртон какое-то время понаблюдал за ним и решил, что это крайне сложно.
Как только катящаяся сфера оказалась в осажденном городе, королевского агента заставили выйти из нее и сесть в мотокарету, хотя намного более роскошную, чем ту, в которой он сидел сейчас. Вскоре к нему присоединились Уэллс, генерал Эйткен и водитель. Последний запустил мотор, вывел экипаж на широкую улицу и ехал по ней, пока не оказался в центре города. За ними следовала вторая мотокарета — та самая, в которой сейчас сидел Бёртон.
Его провели в большое квадратное здание, снаружи напоминавшее лондонский клуб Атенеум, но внутри значительно менее роскошное.
Там его представили двенадцати генералам, которые, вместе с Эйткеном, заменяли правительство. Ему приказали объяснить, как он оказался в концлагере Угоги и почему его оттуда забрали. Он честно ответил на первую часть вопроса. А на вторую соврал:
— Не знаю.
Потом от него потребовали полного описания Пауля Эмиля фон Леттов-Форбека, и всего того, что немец рассказал ему. Бертон рассказал так много, как только мог, не открывая своей личности.
В конце его спросили о Л. 59 Цеппелин и его грузе, А-бомбе.
Едва он закончил объяснение, его тут же отпустили.
Берти Уэллс усадил его во вторую мотокарету, где ждали три томми.
И сейчас они ехали неизвестно куда.
— Они думают, что мы везем тебя к полковнику Кроули, — сказал Уэллс, — но мы не подчинимся приказу. Если он узнает об этом, то нас, если
