произвел на присутствующих большое впечатление. Он развлекали гостей до тех пор, пока старинные часы не начали бить полночь. Тут все замолчали, и, дождавшись последнего удара, взялись за руки, Найтингейл начала хоровод, а сестра Рагхавендра запела:
Гости счастливо подхватили припев:
— Побольше кружки приготовь, — разливалась юная певица. — И доверху налей...
— Бог мой! — крикнул кто-то.
— Мы пьем за старую любовь, За дружбу прежних дней.
— О, милосердный боже! — раздался отчаянный голос.
Бёртон оглядел комнату, пока толпа ревела припев:
За дружбу старую - До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем...
Песня прекратилась и музыка замолчала, когда женский голос истошно завопил:
— Пожалуйста, Мария, матерь божья, спаси меня!
Исследователь отпустил руки соседей, оттолкнул людей в сторону и бросился к камину. Несколько мужчин стояли у лежащей ничком фигуры. Бендиш! С него сняли маску-череп, и стало видно искаженное жуткой болью лицо, широко раскрытые остекленевшие глаза, изогнувшийся в гримасе ужаса рот. Четверо мужчин с трудом удерживали содрогавшееся в конвульсиях тело. Он корчился и дергался, позвоночник выгнулся, пятки барабанили по полу.
Детектив-инспектор Честон — худой жилистый человек с рыжеватыми пышными усами, закручивавшимися на концах, чьи покрытые лаком волосы разделял аккуратный пробор и обычно безукоризненно одетый, но сейчас нарядившийся одним из Трех Мушкетеров — появился рядом с Бёртоном и пробормотал:
— Припадок. Перебрал. Несдержанность.
— Нет, — сказал Бёртон. — Что-то другое. — Он стал проталкиваться вперед, пока не добрался до Монктона Мильнса, и прошипел: — Выгони всех отсюда.
Хозяин вечера растерянно посмотрел на него:
— Бог мой, и о чем я думаю? Конечно.
Монктон Мильнс повернулся к толпе и громким голосом объявил:
— Леди и джентльмены, к сожалению одному из гостей стало плохо. Пожалуйста, не могли бы вы перейти в другую комнату? Мы должны дать бедняге немного воздуха.
