— Уже почти, — хрюкнул Траунс.
— И руки болят, — добавил поэт.
— Все! — объявил человек из Скотланд-Ярда, и Бёртон почувствовал, как веревки ослабели. Он рывком освободил запястья, бросился на живот и протянул руку своему помощнику.
— Хватай!
Держась за полку левой рукой, Суинбёрн протянул правую Бёртону.
— Клянусь шляпой! — воскликнул он, и отдернул ладонь, на обратной стороне которой расцвел ярко-красный цветок. Это... это мак, Ричард.
Его пальцы соскользнули с полки.
— Ты поймал его? — спросил Траунс.
Бёртон не ответил.
— Ричард?
Человек из Ярда на коленях, подполз к лицу исследователя.
— Ричард? Ричард? Ты поймал его?
Королевский агент не сказал ни слова, по его лицу потекли слезы.
— О, нет, — хрипло прошептал Траунс. — Нет.
Бёртон развязал Траунса.
Джон Спик зашевелился и сел.
— Дик, — простонал он, — извини. Извини за все. — Он коснулся бэббиджа, вставленного в череп. — Все эта проклятая штука. Каждый раз, когда я завожу ее, она решает за меня. С ней я как наркоман. Невозможно остановиться.
— А сейчас? — вяло спросил Бёртон. Он чувствовал себя далеким. Отключенным. Сломанным.
— Она настроена на то, чтобы попасть сюда, — ответил Спик. — Проклятый прибор должен был заставить меня добыть черный алмаз для союза технологистов и развратников. Ты убил сумасшедшего, стоявшего за всем этим делом, но принуждение никуда не делось, и, поскольку у меня не осталось спонсора, бэббидж заставил меня найти нового.
— Прусское правительство.
— Да. Я привел сюда Цеппелина, и, как только я оказался здесь, устройство, выполнив свою функцию, остановилось.
По его лицу пробежала волна мучительной боли.
— Я все еще наркоман, Дик. В крови горит желание опять завести его. Но Бэббидж вставил в него ловушку. Если я использую его еще раз, включится временной механизм, и он взорвется.
Внезапно Герберт Спенсер шевельнулся и шагнул вперед, потом заговорил нехарактерно четким голосом:
— Человек, о котором вы говорите, очень любил свои изобретения, верно? И он ставил ловушки только для того, чтобы помешать остальным открыть тайну их создания. — Он направил пистолет на королевского агента. — Револьвер замечательно действует, пока я держу его, сэр Ричард. Не кажется ли вам крайне прискорбным, что силы разрушения так часто используются, чтобы закончить чью-то жизнь.
Бёртон ахнул и схватился за руку Траунса, в поисках поддержки.
Спенсер издал странный трубный звук, быть может хихикнул.
— Сделать вид, что кончился завод — не очень оригинальный трюк, но достаточно эффективный. Как вы видите, в моей главной пружине еще есть достаточно силы.
— Что... в какую игру ты играешь, Герберт? — заикаясь спросил Бёртон. — Почему не помог нам?
— Песня должна быть спета как положено.
— Песня? О чем ты говоришь?
— Песня нагов. Давайте не будем спорить. Демонстрация будет намного более эффективной. Если вы все подойдете к тому голубому кристаллу... — Латунный человек указал револьвером на стену пещеры, где из пола поднималась высокая аметистовая колонна. Все молча подчинились. За колонной находилось низкое отверстие, достаточно большое для того, что в него мог проползти человек.
— Вы первый, мистер Спик, — сказал Спенсер. — Потом вы, Уильям; вы последний, сэр Ричард.
Один за другим они поползли по проходу, освещенному фосфоресцирующим светом и мало чем отличавшемуся от извилистой трубы.
Бёртону пришлось подавлять растущий в нем страх. Он иррационально боялся замкнутых пространств. Уже дорога в грот была достаточно плохой, но эта — намного хуже.
Пока они медленно ползли по проходу, заводной человек начал объяснять:
—Фактически я не Герберт Спенсер, и никогда им не был. Да, когда он умер рядом с камбоджийскими камнями, его сознание запечатлелось в них, как он и думал, но у него никогда не было силы оживить это механическое тело. Это сделал я, использовав его личность как мост — или фильтр, если вам
