— Что-то происходит на кряже, — сказал Уэллс.
Бёртон опять посмотрел на далекий лес, потом нахмурился и пробормотал:
— Что-то случилось с моим чувством перспективы?
— Нет, — ответил Уэллс. — Эти деревья стали гигантами.
Усилившийся ветер валил с ног.
— Все это не кажется мне естественным, — сказал Бёртон.
— Ты прав. Похоже на работу климатологов гуннов. Надо доложить в главный штаб.
— Главный штаб? Ты теперь в армии, Бёрти?
— А ты нет? На тебе мундир, между прочим.
— Вся остальная моя одежда сгнила...
Очередная горошина взорвалась поблизости. Ком грязи ударил по каске Бёртона.
— ... и в госпитале мне дали вот это. Но никто официально не призывал меня на службу. Мне кажется, они решили, что я солдат.
— Ничего удивительного, при нашем-то бардаке, — ответил Уэллс. — Однако, Ричард, сейчас все солдаты. Произошли кошмарные события. Во всем мире не осталось штатского британца. И я предлагаю тебе стать моим Номером Два. Предыдущий, рядовой Майкл... — Уэллс кивнул на полуутонувший труп, который Бёртон заметил раньше, — ...выставил голову из-за мешка с песком, дурачок, и его подстрелил снайпер. Я уверен, что ты не сделаешь такой глупости. Бери беспроводник.
Бёртон поглядел на аппарат на столе.
— Беспроводник? Я... э... я не умею им пользоваться.
— Два года здесь и все еще не умеешь пользоваться чертовым радио?
— Я был...
Его прервал свистки, раздавшийся из передней линии траншей.
— Началось! — крикнул Уэллс. — Парни пошли!
Слева и справа от поста подслушивания солдаты аскари — между которыми мелькало несколькими белых лиц — выбрались из полузатопленной траншеи и, вслед за наступающими сенокосцами, пошли через узкую полосу ничейной земли. Низко согнувшись, они выставили вперед винтовки с примкнутыми штыками. Из противоположной траншеи в воздух с шипением взвились семена. Головы людей откидывало назад, им отрывало руки и распарывало живот и грудь; люди падали, и их тут же заменяли новые. Горошины взлетали в небо и разрывались в грязи среди них. Взрывы разрывали людей на куски, но британские войска все равно наступали.
— Бисмалла! — прошептал Бёртон, глядя на бойню, бушевавшую перед ним.
— Смотри! — крикнул Уэллс. Он показал на кряж. — А это что еще за чертовщина?
Бёртон поправил настойку перископа и, посмотрев на кряж, заметил какую-то плотную зеленую массу, изливавшуюся из деревьев. Подхваченная ветром, она полилась вниз со склона, прошла высоко над немецкими траншеями, подлетела ближе и тут Бёртон увидел, что это крутящиеся семена клена. Но только когда одно из них ударилось в ногу сенокосца, он осознал, что они огромного размера — каждое, по меньшей мере, двенадцать футов в длину. Но семя не просто ударилось в ногу паука — его крылья прошли сквозь него; они были тверды и остры, как скимитар. Бёртон с ужасом смотрел, как тысячи и тысячи крутящихся семян сталкивались с высокими боевыми машинами, разрезали длинные тонкие ноги и овальные тела, и отрезали головы водителям. Все сенокосцы упали, а семена уже летели к наступающим войскам.
— В укрытие! — проревел Уэллс.
Бёртон и военный корреспондент бросились на колени, нырнули в грязную воду и прильнули к передней стене окопа. Восемь семян промелькнули над ними и ударились в заднюю стену. Девятое разрезало тело рядового Майкла пополам. Зеленое облако пронеслось над их головами и обрушилось на задние траншеи.
Тени исчезли. Ветер прекратился. Бёртон взглянул на небо. Грозовые тучи превратились в быстро исчезавшие лохматые клочки, и показавшееся между ними солнце освещало сцену такого убийства, что Бёртон, опять забравшийся на ящик и глядевший в перископ, подумал, что может сойти с ума от увиденного зрелища. Он крепко зажмурился. Ужасные стоны, мольбы и крики боли наполнили уши. Он зажал их ладонями. Запах свежей крови ворвался в ноздри.
Он упал дно окопа и полностью погрузился в воду. Она сомкнулась над ним, и на миг ему захотелось остаться здесь навсегда, но чьи-то руки схватили его за одежду и выволокли наружу.
— Бежим! — крикнул Уэллс необычно пронзительным голосом. — Немцы идут!
Бёртон с трудом поднялся на ноги. Промокшие штаны липли к ногам, грязная жижа текла с куртки и рубашки.
— Давай, давай! — крикнул Уэллс. Он схватил Бёртона и толкнул его в соединительный проход. Набегу маленький военный корреспондент поднял горн и затрубил отступление. Бертон, спотыкаясь, бежал за ним и настоятельный призыв бил ему в уши. Траншея выглядела так, как если бы сам ад
