разбегались на время свободного окна перед пиром в честь Кануна Середины Лета.
— Итак, — сказала Джейм наконец, — вот почему ты на Горе Алдан вместо Готрегора.
— Да. Община Летописцев приняла меня к себе и Лордан Яран была очень любезна. Разумеется, — добавил он с кривой улыбкой, — она была рада заполучить целителя. Для общины, состоящей по большей части из стареющих учёных, где летописцы и певцы непрерывно скандалят и пререкаются друг с другом как кучка детей. Научное сообщество, похоже, оказывает на некоторых такое влияние. Я так же помогаю Индексу приводить обратно в порядок его травяную хижину, перевёрнутую вверх дном Штормом Предвестий.
Индекс был тем, кто знал, где именно можно было найти любой нужный бит информации, будь он в каком-то древнем свитке или в обширной памяти коллеги. Кроме запасов лекарств, его особым образом организованная травяная хижина представляла собой мнемоническое устройство — индекс Индекса. Джейм задумалась, обнаружил ли это Киндри. Сама она выяснила это только благодаря случайности.
— Так вот, он не сможет подговорить меня отправиться к верховьям реки для участия в каком-то там окаянном ритуале плодородия, можешь так ему и передать. Я просто хочу снова стать нормальным кадетом.
— Им, — сказал грубый голос, — ты никогда не будешь.
Горбел прохромал в лазарет и тяжело рухнул в кресло. — Всё ещё здесь? — сказал он Киндри. — Хорошо. Сделай что-нибудь с моей чёртовой ногой. Живо.
— Тебе следует его простить, — сказала Джейм. — Каинроны почитают хорошие манеры за слабость. Горбел, это Киндри, Бродяга По Душам, мой кузен и кровный родич Верховного Лорда.
— Бастард Норф, а? Ладно, просто не стой на месте, парень. Это болит!
Шанир бросил на Джейм нечитаемый взгляд, затем встал на колени, чтобы стянуть сапог Каинрона. Это потребовало некоторого усилия: нога внутри сильно распухла, зелёные линии лучами расходились от центрального кровоточащего отверстия.
Киндри откинулся назад и сел на корточки, изучая рану. — Я думаю, я с этим справлюсь. Ладно. Давайте посмотрим, в чём тут дело. — Он обхватил широкую, грязную ногу Горбела своими длинными, изящными ладонями и склонился над ней.
— Один из отростков твоей проклятой ивы пустил в меня корень, — Объяснил Горбел Джейм, а затем вздрогнул. — Трое, чёрт побери, парень, будь осторожен! Как бы то ни было, хирург вытащил наружу что-то вроде щепки, которая причиняла боль не хуже самого Порога. А теперь это.
— Тише, тише… — сказал целитель и кряжистые пальцы ноги Горбела медленно разжались. Он обмяк в кресле, маленькие глаза расфокусировались, а жабье лицо расслабилось.
— Здесь лес, — пробормотал Киндри, глубоко в его образе души. — Странно. Он ещё не знает, кто он такой, охотник или добыча. В данный момент он пытается быть деревом.
— Возможно потому, что деревья не чувствуют боли, хотя я больше в этом не уверена. Что насчёт ивы?
— В этом и проблема. Я не могу помочь, пока в его ногу воткнут физический объект — как тебе понравится заживлять рану, когда из неё всё ещё торчит стрела? — но корешки отростка теперь свободно пребывают в его сфере души и, я полагаю, в его крови. Чёрт возьми. Ты когда-нибудь пыталась выкорчевать особенно упорный сорняк? Только ты думаешь, что полностью расправилась с ним, как он снова выскакивает наружу в другом конце сада. Это займёт некоторое время.
— Я не помешаю? — Спросил голос у дверей и там появился Тиммон с охапкой ромашек, сияя над ними, как очень самодовольное солнце. — Ты наконец очнулась. Отлично!
— Для чего это? — Спросила Джейм, когда он ухватил кувшин с водой, чтобы поставить букет.
— Что, неужели никто никогда прежде не дарил тебе цветов?
— Нет. Сорванные, они просто погибают. Что такое?
— Тебе полагается ими восхититься, — пробормотал Киндри, — и поблагодарить дарителя.
— Это касается тебя, Тиммона, но не меня или охапки увядающей зелени, тем не менее очень милой. Твоя подружка тоже восторгается цветами?
— Всё всегда обо мне, — бодро сказал Ардет. — Какая подружка? Ох. Кендар. Нарса. Это беда, какими собственницами бывают некоторые женщины, особенно, когда веселье закончено. Ты, конечно, будешь более благоразумной. На самом деле, эти цветы собрал кадет Комана Гари, но он попросил принести их меня, поскольку сам свалился с заражением термитами.
— Как для него неудобно.
— А, он в порядке, пока продолжает двигаться. В противном случае под ним рухнет пол. Главный десятник его дома оставил его спать на улице. Привет, что это у нас здесь? — Он сдвинулся в сторону, чтобы рассмотреть Горбела, который, медленно мигая, глядел на него.
— Ннннезначительный случай, — невнятно коверкая слова сказал Каинрон, — вросшего дерева. — Затем он издал звук вроде маленького взрыва, который оказался смехом. — Это щекочется, — сообщил он Киндри.
— Вот это да. Я понятия не имел, что в лазарете так забавно.
— Не тамм, где я сишшу. Хочешь поменяться местами?
