а тогда все не то было, и уж не до смерти. Как бы «войско» не разбежалось при виде первых капель крови.
Место встречи назначили в устье того самого ручья, по которому вчера довелось немало походить. Выбрали его не просто так, а из практических соображений: от обоих поселков сюда шагать примерно одинаково, ориентир хороший, прозевать трудно. К тому же рядом имеется брод, где ноги пусть и придется замочить, но остальное останется сухим. Река с водопада срывается немаленькая, не так много возможностей для переправы остается.
На подходе увидели, что их уже ждут: отряд Кузьмича на месте.
– Колхозники, – сплюнул Киря. – Они небось за час до рассвета поднялись, привыкли в такое время коровам сиськи крутить.
Обиделся, что его кто-то опередил.
Кузьмич вместо приветствия присвистнул удивленно и спросил:
– Где взял?
Вопрос относился к Рогову. Точнее, к паре предметов его экипировки: шлему и боевому топору. Слишком уж характерного вида предметы, любому понятно, что не самоделки и не безделушки из сувенирного магазина.
– Нашли, местное это.
– Полезные вещицы.
Рогов указал на Бочку:
– Вон у него тоже шлем и кольчуга. Есть еще доспехи, но там кожаные детали сгнили, их чинить серьезно и долго надо, нет материала пригодного.
– Ну с кожей помочь можно, была бы шкура подходящая.
– Обрабатывать умеешь?
– Я нет, но есть у нас человечек, знаком с такой темой. Охотник тоже хороший, главным браконьером у нас был. А чего это ты кольчугу себе не взял? Размер вроде под тебя, раз на жирного вашего налезла.
– Врач это наш, его беречь надо, один он, незаменимый.
– Понял. Все верно: таких беречь и беречь. Лучше вообще в драку не пускать, пусть потом помогает, потому как помощь, думаю, понадобится. А то у меня только ветеринар есть, да и то не совсем настоящий. Так, помогал баранов кастрировать по дворам. Думаю, мужики мои скорее заживо сгниют, чем согласятся, чтобы такой коновал лечил. В общем, видишь сам: девятнадцать ребят я привел, двоих всего оставил, а то баб без присмотра бросать чревато.
– А мы все пришли. У меня только раненый остался в поселке, и мальчишка пятнадцатилетний.
– Как его ранило?
– Да медведь слегка порвал.
– Ну да, мишки тут знатные… А это кто еще такие?!
Рогов, обернувшись, увидел странную процессию: по берегу шли четыре женщины-туземки, за ними семенил Туруг.
И женщины выглядели не так, как обычно.
Начать с того, что они вырядились в одежды из козьих шкур: короткие штаны и безрукавки мехом наружу или даже в два слоя – слишком уж барышни в объемах выросли. Волосы заплетены в мудреные прически: их будто бы старались выпрямить вверх, зафиксировав в стоячем положении чем-то вроде лака. Стояли они плохо, так что в итоге крестьянки стали походить на давно не мывшихся представительниц племени панков.
Во внешности были и другие изменения: ярко-красные, ядовитого цвета губы, того же цвета горизонтальные линии на лбу, наборы костяных и деревянных браслетов от запястий до локтей. Две туземки при ходьбе опирались о длинные копья, а на левой руке несли щиты. Две другие тащили деревянные луки в рост человека, за спинами болтались колчаны с тростниковыми стрелами.
– Чуток поторопился я с мнением, что не очень похожи они на амазонок… – пробормотал Киря.
Старшая, остановившись перед Роговым, состроила злобную гримасу и гордо произнесла:
– Тутамирра атоо ваакс дардо дуста! Атоо мати арата магума! Тас дурт!
– Чего это она? – спросил Кузьмич.
Рогов пожал плечами, а Киря ответил:
– А хрен их поймешь, нерусей. Но по всему видать, что дамочки горят желанием припомнить ваксам многочисленные обиды. Вон как вырядились, вряд ли в таком здесь на дискотеки ходят.
– И чего с ними теперь делать?
– Чего-чего… Я бы сказал: пусть идут. Не так много у нас народу, а еще меньше тех, кто на этих барышень похож.
– Твоя правда. По всему видать, сильно они на ваксов обижены.
– Ага, те их мужиков обидели, сам понимаешь, бабы такое прощать не любят.
