– Они? – непонимающе нахмурилась я.
– Они, – многозначительно повторил братишка. – Кать, на Земле живут не только люди. На нашей планете-матушке кто только не живет. Хотя… Ладно, сначала – с визитом к Ярогору, а там видно будет. – И он совсем неожиданно сменил тон на ироничный. – Ты со своими иномирными похождениями еще не забыла, что вроде как работаешь?
– Не забыла, – отмахнулась я от напоминания, не прекращая с надеждой просверливать в братишке дырки. – Он мне точно поможет?
– Кать, не обещаю, но попытаться стоит. – Мы свернули во двор, и Пашка приказным тоном выдал: – Все, давай выбрасывай из головы потусторонние мысли и думай о насущном.
– О чем? – Я удивленно вздернула брови.
– Например, о том, кто сегодня будет мыть посуду.
– Ха!
Это простое и невероятно родное заявление так меня рассмешило, что я действительно смогла отбросить гнетущие мысли в дальний угол и заняться повседневными делами. Пашка был прав, как и всегда. Необходимо сосредоточиться на текущих заботах, а магические заморочки оставить тем, кто в них понимает. Даже если род решит наказать меня с особым садизмом, то трясись я или не трясись, все равно ничего не смогу сделать.
Значит, для начала необходимо выяснить, грозит ли мне какая опасность, и если грозит, то тогда и заняться решением уже следующей проблемы. А пока пусть выкусят! У меня есть дела поинтереснее, чем трястись в ужасе, ожидая наказания.
Посуду мыть пришлось все-таки мне. И неудивительно, ведь я почти всегда ее мыла.
Уже третий год мы с братом жили в бабушкиной трехкомнатной квартире, при первой же возможности съехав от родителей. С предками было классно: можно полениться, забить на взрослые проблемы, поклянчить на карманные расходы и много чего еще, но… родители – это родители. Ни задержаться у подружки допоздна, ни на свиданку в десять часов вечера сходить. Папа-хирург и мама-терапевт, работающие в приемном отделении больницы экстренной помощи, – кошмар любого подростка. Каких только ужасов я не слышала, когда они начинали с красочными подробностями рассказывать о том, кого и в каком состоянии привезли ночью на «скорой», а все потому, что сыновья и дочери не слушаются своих умудренных опытом родителей и встречаются не с теми и не там.
Ни я, ни Пашка ни разу не давали повода усомниться в правильном воспитании, но, когда раз за разом и день за днем это самое воспитание подвергалось испытаниям «байками из приемника», это начинало не просто надоедать, а по-настоящему раздражать.
Поэтому, когда три года назад бабушка по состоянию здоровья решила переехать к нам, у нас с братом появился долгожданный шанс наконец-то пожить отдельно. Пришлось выслушать море нотаций, наставлений и нравоучений, буквально подписать контракт о хорошем поведении собственной кровью, чтобы получить заветные ключики от бабулиной квартиры и вдохнуть воздух свободы и взрослой жизни полной грудью. И за это время ни я, ни Пашка еще ни разу не пожалели об этом.
Тогда же мы договорились между собой, что ни он, ни я не будем водить своих друзей домой. Хочется погулять и потусить – пожалуйста! Но только не дома. Кафе-бары, клубы-дискотеки и съемные квартиры – на любой вкус и кошелек. Дом – это дом. Наш с ним общий, и больше ничей.
Естественно, мы прекрасно понимали, что когда-нибудь Пашка женится, а я выйду замуж, но пока ни у него, ни у меня на горизонте подходящих кандидатур не мелькало, а потому и не возникал вопрос, как мы будем делить квартиру, если такое случится. Как случится, так и задумаемся.
Вечер прошел тихо и незаметно: пока поужинали, пока прибралась, пока Тузика выгуляла да на завтрашний день одежду подобрала, не заметила, как устала… Сил осталось только на душ, да и на него – не очень много. Лениво намылила руку, неторопливо перешла на грудь, затем на живот…
И тут поняла, что срочно надо присесть.
Шрама от аппендицита на положенном ему месте не было. Совсем. Ни сантиметрика…
Сердце пропустило удар, несмотря на горячую воду, по лбу скатилась холодная капля пота, желудок сжался в ледяной ком, а в голове уже поселилась дикая и, я бы даже сказала, жуткая мысль.
Неужели ко всему прочему я теперь еще и девственница?!
А ведь что-то такое звучало в условиях воскрешения…
Ноги подкосились, и я предпочла сесть, прежде чем торопливо продолжить обследование своего тела. К своим двадцати двум годам я обзавелась немалым количеством шрамов, чтобы сейчас заняться их поиском. Но ни шрама на коленке от неудачного падения со скейта в четырнадцать, ни шрама на локте от ветки на ролевке в восемнадцать, ни еще десятка небольших, но памятных – я не обнаружила ни одного.
Стон вышел непроизвольным, но протяжным и невероятно тоскливым. Факт налицо – мне дали абсолютно новое тело. Оставался крохотный шанс, что обновили меня лишь снаружи, а не целиком, как грозились, но проверить это прямо здесь и сейчас я не решилась.
Решено. Завтра же запишусь на прием к гинекологу и узнаю все от профессионала.
Прохладный душ прямо в лицо немного примирил с действительностью, да и в принципе после пятнадцати минут глубокого и размеренного дыхания открытие оказалось не слишком уж страшным (и очень даже решаемым!), так что я наконец домылась и отправилась в кровать.
А уже засыпая, отстраненно порадовалась, что с последним своим кавалером рассталась две недели назад и мне не надо выдумывать невесть что,
