– И у тебя это здорово получилось, – сказала я.
Оставить бы их так. Надолго.
– Я никак не мог их разнять, – развел руками Дед Мороз.
– И я побоялась, что они могут Николая покалечить, – виновато сказала Орхидея.
– Милая моя, – с нежностью пробасил Николай, подходя к Орхидее и целуя ее руку.
Орхидея улыбнулась своему воздыхателю и хмуро посмотрела на Бондина и Мишу:
– Вцепились друг в друга ни с того ни с сего.
Плененные мужчины молчали, только тихо недовольно сопели.
С чего бы им драться? А может… это из-за меня? Может, это соперничество? Я обоим дала отставку, вот каждый и подумал, что я люблю другого. Класс! Из-за меня никто никогда еще не дрался!
– Как это ни с того ни с сего? – подала голос Мелисса. – Из-за пива. В холодильнике оставалась всего одна бутылка, так они ее не поделили.
Из-за… пива?! Я вздохнула так разочарованно и так громко, что все посмотрели на меня, и закандаленные тоже.
Парней только пиво интересует!
– Из-за такой ерунды? – пренебрежительно сказала я.
– Очень пить хотелось, – хрипло сказал Бондин.
– Ага, – просипел Миша.
– Как бы их теперь освободить, – робко сказала Орхидея, – у меня от нервов что-то совсем ничего не получается. Я их только успела облить водой из шланга…
Так вот почему они мокрые!
– И это правильно, – одобрила я. – Только их, наверное, рано еще отпускать. Боюсь, они еще не успокоились.
– Успокоились, – выкрикнул Бондин.
– Врут, – уверенно сказала я.
– Вика, не валяй дурака, – сказал Миша, сердито взглядывая на меня, – освободи нас быстро.
Ах, он еще и командовать будет! Хм. Как мне нравится держать их в своих руках.
– Попроси сначала по-нормальному, – сказала я.
Кажется, кто-то из них тихо зарычал от бессилия.
– Тетя Орхидея, ну вообразите, что кандалы открываются, – сказал Миша.
– Как же они могут открыться, – жалобно проговорила Орхидея, – если на них нет замков!
Я присмотрелась: кандалы и правда были будто бы цельнолитые, без всяких перемычек или соединений. Чистая работа, Орхидея.
– Тогда вообразите сначала замки! – взмолился Миша.
Мелисса присела на край низкой спинки дивана и тоже с явным удовольствием наблюдала за этой сценой.
Орхидея вперила взор в кандалы. Бумц. Бумц. На каждом наручнике и, как их там – наножнике, что ли, – появилось соединение-ушки, и в нем висело по огромному, размером с диск от штанги, замку. Симпатично.
– Сейчас, я их открою, – сказала Орхидея. И снова уперлась взглядом в кандалы. Ничего не происходило. А Орхидея вдруг сказала: – Ой, я забыла вообразить замочные скважины… Извините…
Миша беззвучно всхлипнул.
Через несколько секунд Орхидее удалось вообразить замочные скважины. Только оказались они не на замках. Толстые кольца кандалов были теперь все в дырочках – в форме замочных скважин. Что нисколько не помогало открыть кандалы.
– Давайте уж я, – смилостивилась я. – Сейчас чего-нибудь соображу.
– Ну, ты особо-то не издевайся, – посоветовал Бондин.
– А ты не учи под руку, – сказала я.
Так. Что бы такое наколдовать. Не мешало бы их, конечно, проучить малость: за то, что были со мной так жестокосердны. Они сейчас такие беззащитные, ни двинуться не могут, ни ответить резко – побоятся, пока находятся в моей власти.
Я слегка прикрыла глаза, чтобы лучше все представить.
– Ты совсем очумела! – грубо сказал Миша.
А Бондин расхохотался.
Ха-ха. Все остальные в комнате тоже тихо хихикали.
Ковер превратился в гигантскую плоскую фарфоровую тарелку – белую с голубой каемочкой, а пленные оказались посыпанными укропом, петрушкой и кольцами лука.
