Наверху, но часть залетела сюда. Мы решили – пусть живут, где хотят.
Один из жрецов в коричневой мантии подходит к нам.
– Извините за беспокойство, – говорит он, – но не могла бы ты… не могли бы вы… рассказать нам о мире Внизу еще раз?
Жрец совсем молодой, и голос у него звучит искренне, как будто он всю жизнь мечтал узнать об Атлантии. Может, у него были брат или сестра, которые в свое время не мешали ему мечтать о другом мире, так же как Бэй не мешала мне грезить о мире Наверху?
– Это прекрасный мир, но он погибает, – отвечаю я.
И я снова повторяю жрецу все то, о чем говорила в храме Наверху: о подводном городе и о людях, которые живут в Атлантии.
А он слушает меня и плачет. В какой-то момент это меня даже пугает. А вдруг я непроизвольно, сама того не желая, манипулирую его чувствами? Но нет, я абсолютно точно не пыталась принуждать этого человека к чему-либо. Я просто хотела рассказать ему правду.
И тут я внезапно замечаю кое-что еще.
Голос сирены исчез, его больше нет. Но в то же время мой голос звучит красиво и сильно, он не фальшивый, но мой естественный.
– Ты думаешь, у нас получится жить вместе? – спрашивает жрец.
– Да, – отвечаю я.
Он кивает и возвращается на свое место. Я слышу, как он передает мои слова своим собратьям-жрецам.
И я думаю: «Это хорошо, пусть теперь они сами убеждают друг друга».
– Но куда подевался твой голос сирены? – недоумевает Фэн. – Как ты думаешь, что с ним случилось?
– Я думаю, что отдала его миру Наверху.
– Непохоже, что ты об этом жалеешь, – замечает он.
– А я и не жалею, – отвечаю я.
Потому что я – сильная. Я родилась с голосом сирены. Это мой дар, который я сама решила принести в жертву своему городу, но я остаюсь сильной, поскольку владею той силой, которую обрела сама.
Я могу говорить. И я буду говорить.
Я думаю, что Майра знала, как все произойдет. Наверняка она это понимала, но не говорила мне, потому что боялась: а вдруг я откажусь потратить свой голос? Я верю, что в конце нашей истории тетя полюбила меня по-настоящему, хотя наш город Майра, конечно же, любила еще больше. Она хотела, чтобы жизнь в Атлантии не прекращалась. И она была права.
И стоит ли жалеть об утраченном голосе, если моя жертва поможет сохранить Атлантию?!
Двери транспорта плавно открываются. Снаружи нас ждут толпы людей. И город, город дышит.
Жители Атлантии. Почувствуют ли они солнце на моей коже, заметят ли они звезды в моих глазах?
В этот раз найти сестренку совсем не трудно. Толпа людей остается позади, и только она одна стоит прямо передо мной и смотрит мне в глаза.
– Бэй, – говорю, – я вернулась.
Эпилог
На острове сирен тишина.
Соленый холодный воздух в это время года окрашивает небо в нежные розовые и голубые тона. Когда я снимаю туфли и босиком иду по берегу, песок у меня под ногами уже не такой теплый и дружелюбный: каждая песчинка холодная и словно бы сама по себе.
Бэй ждет меня на острове. Она обнимает меня и крепко прижимает к себе. Волны не переставая накатывают на берег. Я слышу, как сердце любимой сестренки бьется возле моей груди, я закрываю глаза и просто слушаю.
Когда мы отпускаем друг друга, я сажусь на песок, и Бэй устраивается рядом со мной.
Почти все транспорты приходят на главный остров, но, когда я бываю Наверху, я люблю встречаться с Бэй здесь. Несмотря на то, что именно тут умерла Майра.
Кому-то это может показаться странным, но только не нам с Бэй. Это место даже не сравнить с храмом, оно как мостик между двумя мирами – верхним и нижним. Летучие мыши, которые остались Наверху, так и не вернулись в храм. Они обосновались в пещерах на берегу океана. А в сумерках мыши порой садятся на поросшие серебристым лишайником ветки деревьев, и тогда я вижу их прозрачные голубые крылья.
И этот остров – он для нас все равно как святая земля.
Каждая ракушка, которую тут подберешь, может хранить голос Майры. Каждый камешек под ногами мог быть камешком, на который ступала она. Любое дуновение ветра или шелест волны может оказаться посланием от нее. Но в то же время это может быть просто ветер, просто волны, ракушки
