Легенды о призраках (сборник)

прислонившись плечом к стене.

Рут останавливается перед воротами в парк. На востоке, позади черных верхушек деревьев, намечается рассвет. «Это или начинающийся день, или загорающееся пламя, готовое поглотить мир», – думает Рут. Она дрожит, хотя ей и не холодно. Было время, когда она замечала лишь красоту рассвета и не боялась того, что может принести день. Было время, когда демоны и чудовища появлялись только в сказках и страшных снах, которые бледнели и исчезали с первыми лучами наступающего утра.

Но теперь он где-то недалеко, этот призрачный дьявол, пляшущий на деревьях, крышах, облаках и луне. Может быть, он смотрит на нее с холодной высоты. Может быть, он готов слететь вниз, схватить ее и унести в ад, где ее ждут неописуемые страдания. Рут лезет под юбку и чешется. У нее весь лобок в сыпи. Она вздыхает. Каждый мужчина, использовавший ее, все равно понемногу затаскивал ее туда.

***

Сегодня день раздач, и в социальном центре на Лорд-стрит полно народу. Рут сидит и молча ждет, а Бэзил и Ласс толкаются в очереди за одеждой. Стул Рут порезан ножом, и из него вылез поролон. Он едва выдерживает ее вес – да что говорить, Рут и сама его едва выдерживает. У нее перед глазами все кружится, шея горячая. У нее температура, и она ждет, когда ей станет еще хуже.

Над плакатом, на котором написано: «Мошенничество с пособиями по безработице бьет по всем», висит на тусклых цепях старый телевизор. Рут вглядывается в него, стараясь удержать в голове картинку. Цвета размытые и неправильные, по экрану пробегают волнообразные помехи, время от времени передача прерывается черным снегом.

На экране какой-то тип в хорошем костюме тараторит и эффектно заканчивает фразы, рассказывая о мире, откуда Рут исключили за неуспеваемость. Ее мир – это парк, мусорный контейнер позади «Беспечного ездока», кухня в миссии. Вот, пожалуй, и все.

Рут закрывает глаза, но телевизор продолжает работать перед ее закрытыми веками. В квадрате экрана появляется Джек-прыгун – как в комиксе про Человека-паука: ракурс комикса и акробатические трюки, которые Рут сочла бы невозможными, если бы собственными глазами не видела его прыжки и ужимки.

Лицо Джека-прыгуна заполняет весь экран на внутренней стороне ее век. Его глаза выпучены, покрыты паутиной вен и источают желтоватую жидкость. Он наклоняет голову, его губы окаймлены пламенем. Его слова тяжело, словно катящиеся с горы булыжники, падают в голову Рут.

– Я заберу тебя с собой, Рут, – говорит он. – Вот увидишь.

Рут падает со стула. Она теряет сознание еще до того, как касается пола.

***

В голове Рут медленно, словно свиток, разворачивается сумеречный мир. Контуры проявляются и исчезают; цвета меняются, как в калейдоскопе. Она оказывается в парке, но он не похож на тот парк, который она так хорошо знает. В воздухе пахнет дымом, газовые фонари шипят и освещают прогуливающихся джентри тусклым желтоватым светом.

Рут оправляет юбки. Они чистые, шелковые на ощупь. Никто не пачкал их своим семенем. Никто не вытирал о них мочу, сопли и бог знает что еще. Ее хватают сзади за запястье, и она легко поднимается в воздух. Рут прыгает, инстинктивно подстраиваясь под гигантские шаги того, кто несет ее. Они – как два фигуриста, летящие вперед свободно и грациозно, как одно существо. Фонари, покружившись, уходят вниз. Влажный ночной ветер холодит ей лоб.

– Это то, чего ты хочешь, Рут? – говорит Джек-прыгун.

Рут дрожит. Под ними проплывает викторианский Ливерпуль. С каждым прыжком Джек-прыгун уносит ее все выше, дальше от сутенеров и торговцев наркотиками, от тех, кто использует и обижает ее; дальше от той Рут, какой она была, и ближе к узким викторианским улицам и более простым временам.

– Да, – шепчет Рут и крепче прижимается к Джеку-прыгуну. – Это то, чего я хочу.

Рут оборачивается. Дыхание Джека-прыгуна оседает огнем у него на губах, но на мгновение ей кажется, что он мог бы быть Бэзилом, или Ласс, или даже Коротышкой.

– Ты оставишь их, чтобы оказаться здесь? – говорит Джек-прыгун.

– Я могла бы взять их с собой.

– Да, могла бы. Но на это нужно их согласие.

***

Рут приходит в себя. В палате тепло и по-больничному душно. Рут старается вдохнуть полной грудью и не находит воздуха.

– Очнулась, – говорит Коротышка. – Самое время, надо сказать. Ненавижу больницы – они вредны для здоровья.

Бэзил и Ласс, как обычно неразделимые, резко отворачиваются от окна.

– Ну и заставила ты нас понервничать, подруга, – говорит Бэзил. – Я уж подумал, мы тебя потеряли.

Ласс улыбается.

– Хорошо, что ты ошибся, – говорит она. – Видишь, вернулась девочка.

А запах парка никуда не делся. И на губах Рут – вкус огненного дыхания Джека-прыгуна. Белый след от его ладони постепенно пропадает на запястье.

– Где он? – говорит Рут.

– Кто? – спрашивает Коротышка.