– Да, сеньора. Женщина, которую вы видели, – это Ла Йорона. Она плохая. Она убила собственных детей. Муж бросил ее ради другой женщины, и она убила их, чтобы его наказать. Теперь она ищет их. Вы говорите, она плачет. Она плачет, потому что не может их найти.
Карен почувствовала, что ее бьет дрожь, как если бы в комнате внезапно похолодало.
Айрин продолжала:
– Говорят, она является тем людям, которые скоро умрут. Поэтому вы и должны ночью держаться подальше от воды. Она всегда на берегу, ищет своих детей.
Карен высвободила ладонь из руки Айрин и села на кровать. Она едва могла дышать. «Ищет своих детей. Она убила собственных детей».
Она попыталась успокоиться, хотя это было ужасно трудно.
– Спасибо, Айрин, – сказала она. – Я буду осторожна.
– Хорошо, сеньора. – Айрин кивнула. – Хорошо. Я вас оставлю сейчас. Я скоро вернусь.
– Спасибо, – повторила она. Горничная вышла из номера. Все здесь было так странно. Женщина в белом появилась из ниоткуда и потом так же загадочно исчезла. Загадочно ли? Карен не могла вспомнить. Она здесь такая рассеянная – заблудилась среди месмерической красоты моря и неба, среди других туристов, местных жителей, собственных воспоминаний. И Итан – Итан! – кажется, он тут так близко.
Боже мой, как она его любила! С того самого мгновения, когда взяла его на руки, – его хрупкое маленькое тельце, она любила его с силой, которой и сама до этого в себе не подозревала. В тот момент она поняла все избитые фразы о материнстве. Она бы умерла ради него, и не один раз, а тысячу. Она бы сделала ради него все на свете.
И ведь она делала все, разве нет? Делала все, чтобы спасти его. Выполняла все, что предписывали врачи, до самого конца. Никто бы не сделал больше.
А он все больше слабел, все больше поддавался боли, которая, казалось, не ограничивалась его маленьким телом и заполняла собой весь мир.
Ее ребенок кричал от боли – днем и ночью.
Ближе к вечеру у Карен разболелся живот. Она не пошла на ужин и легла в постель. Ее тут же затянуло в сон – тот же закольцованный сон, который снился ей каждую ночь, с тех пор как она приехала сюда: она тонет, вода заполняет ее легкие, и ее ребенок тоже там, ближе к поверхности, но она не может добраться до него, сопротивляется, но ее тащит в глубину, а он плачет, плачет…
Карен проснулась от плача. Она не знала, сколько она проспала и который сейчас час. Голову заполнял только что прожитый сон. Темнота, вода. Ее сын.
Она открыла глаза и увидела силуэты бугенвиллии и гардении, выделяющиеся на фоне забрызганного звездами неба. Красиво. Она вдохнула ароматный воздух, почувствовала теплый ветер у себя на щеке.
И вдруг – лицо, прямо за окном, смотрит на нее. Женское лицо, обрамленное густыми черными волосами.
Она вскрикнула и села на постели.
Но там никого не было. Только бугенвиллия и гардения.
Она услышала тихий детский плач.
– Итан?
Какое-то движение в углу комнаты, затем ничего.
– Итан!
Она мгновенно спрыгнула с кровати. Ее малыш! Он здесь! Она знала, она чувствовала, что приехала сюда не просто так. Что-то заставило ее купить ту воскресную газету – когда она в последний раз покупала воскресную газету? – открыть ее на нужной странице, увидеть рекламу и тут же решить провести отпуск в этом мексиканском городке. В последние месяцы жизни Итана она каждую свободную секунду посвящала ему, таскала его от доктора к доктору, пробовала все возможные курсы лечения, даже однажды отвезла его к в какую-то глушь к «целителю», который натер его разными маслами и заявил, что вытащит из него болезнь голыми руками. И еще была та печальная поездка по Италии – как будто все между ней и Тимом не умерло в тот момент, когда чертов врач сказал: «Рак». А год спустя, здесь, сейчас, она увидела объявление, обещающее «романтику», «яркие впечатления» и «приключения», и, не размышляя ни секунды, позвонила в туристическое агентство, а на следующий день написала заявление об отпуске – естественно, они должны были его дать, даже несмотря на то, что это был самый загруженный месяц в году и без нее всем остальным придется туго, потому что
Теперь она знала, к чему это все.
Она опять услышала плач, и на этот раз он доносился снаружи.
Она кое-как напялила одежду, выбежала в коридор, на веранду, спустилась к воде и песку.
– Итан!
Она знала, что он здесь. Но где?
