деревьев. В лицо полетели листья и сосновые иголки. Она прикрыла глаза ладонью. Волосы выбились из-под заколки, и она подумала, что сейчас наверняка похожа на ведьму. Очень хотелось покурить перед сном – но ведь нельзя, нельзя. Ее накрыла волна раздражения. Настроение не улучшилось, когда она, захлопнув дверь и заложив засов, увидела, что Дикси, Карла и Лурд, сидя по-турецки, полукругом расположились на полу.
Ли-Хуа забралась с ногами на койку и сидела в углу, в темноте, сложив руки на груди. Она похлопала по покрывалу:
– Приземляйся сюда. Не обращай на них внимания.
Бернис устроилась рядом с подругой. Они накрылись одним одеялом. Огонь в камине затухал, оставляя после себя багровые угли. В комнате быстро холодало.
– Это просто… – Бернис не могла подобрать слов. С одной стороны, эта идея о спиритическом сеансе была просто смешной, детской, однако в сочетании с ее нервным состоянием, мрачным пейзажем и неожиданной бурей она приобретала вес, зловещую окраску. Наконец Бернис сказала: – Это просто глупо.
Но в итоге ритуал прошел тихо, мирно и довольно скучно. Лурд вызвала духов тети Долли и других утопленников и велела им каким-либо образом подать знак, что они пришли. Может, они это сделали, а может, и не сделали – было очень трудно различить что-либо на фоне хлопающих ставен и гудящего в застрехах ветра. Дикси задремала, свесив голову, и чуть не опрокинулась на пол, повеселив всех присутствующих.
После сеанса всё потихоньку успокоилось. В доме было тепло и уютно, от вина на всех напала приятная сонливость. И снова Бернис решила не упоминать о своих недавних кошмарах, в которых она тонула и видела в глубине тетю Долли, которая всплывала со дна, словно кусок льда. Она медленно двигалась вверх сквозь толщу воды, и лицо у нее было черным, как луна в новолуние. Дикси засмеялась бы и ввернула что-нибудь о плавающих зомби, а Карла вскинула бы брови и посоветовала не налегать на спиртное. А хуже всего то, что Ли-Хуа, скорее всего, восприняла бы это серьезно. «Так ты вернулась, чтобы встретиться лицом к лицу со своими детскими страхами? Это очень хорошо!» Нет-нет-нет – лучше уж она будет держать язык за зубами.
Она уснула, и ей снилось, как она тонет в ледяной воде или изо всех сил старается уплыть от белой фигуры, на голове которой бились непослушные, словно змеи горгоны Медузы, волосы. За мгновение до того, как она проснулась, хватаясь за одеяло и задыхаясь, она увидела лицо своей сестры.
К несчастью, по крайней мере для Бернис, после завтрака они и правда отправились на прогулку вдоль озера. На берегу, кроме них, никого не было, хотя вдалеке на воде и качалось несколько маленьких лодок. Небо было серое и низкое. Время от времени начинало моросить, и колючий ветер пускал зыбь по водной поверхности. Они шли до тех пор, пока не добрались до самой дальней северной точки. Там по разнокалиберным камням бежал ручей, а лохматые кусты и плакучие деревья формировали непроницаемый экран между берегом и лесом.
Женщины остановились отдохнуть на ярком пятне от просочившегося через дырку в облаках солнечного света. Бернис сняла ботинок, вытряхнула из него песок и мелкие камешки, скривилась, глядя на надувшуюся на пятке мозоль.
– Только не говори, что полагала, будто мы, заехав в эту чащобу, погрузимся в спячку на все выходные.
– Именно это я и полагала.
– Глупая женщина. Пешие прогулки – это ведь так здо-ро-во!
– Посмотри на этот чертов волдырь у меня на ноге и повтори то, что ты сказала.
Лурд и Карла швыряли в воду камушки и смеялись. Подошла Ли-Хуа и посмотрела на свежую, водянистую мозоль Бернис.
– Может, стоит ее проколоть? Давай ее проколем.
– О чем это ты говоришь?
– Ну, мозоли прокалывают. Чтобы жидкость вытекла.
– Ты в своем уме? Ничего такого с ними не делают, – сказала Бернис и торопливо впихнула ногу в ботинок – мало ли, что еще эта китаянка придумает. – Тебе только дай порезвиться. Признайся, ты ведь просто хочешь испытать рецепт какого-нибудь древнего травяного снадобья – поглядеть, сработает оно или ногу разнесет, как тыкву.
Ли-Хуа улыбнулась и пожала плечами. Она была не слишком высокого мнения о западной медицине – давний предрассудок, который усилился из-за осложнений после операции по удалению матки, проведенной в больнице Святого Петра. Ее собственная бабушка владела аптекой и дожила в добром здравии до ста одного года.
– Мой муж знал одного старого рыбака, который тут жил. – Муж Ли-Хуа, Хунг, занимался этнографическими исследования ми и провел несколько недель среди клалламов и норвежских и голландских переселенцев, которые жили здесь уже многие десятилетия. – У Джоба Нилссона была ветхая хибара на одном из вон тех холмов. Хунг узнал у него много полезного и интересного для своего отчета, а потом мы каждую зиму привозили ему консервы и другие вещи. До тех пор, пока он не умер. Жаль его было.
– Ну и ну, – сказала Дикси. Она сама не единожды ездила в Сальвадор и Никарагуа с гуманитарными миссиями. – А я и не знала. Вы молодцы. – Она спрыгнула с камня, на котором сидела, и обняла Ли-Хуа.
– Джоб мало рассказывал об этом озере. Он перестал здесь рыбачить в 1973-м и переместился на реку. Он верил в то, что говорили о нем клалламы: что в озере обитают демоны, они неустанно кружат под водой и ждут нарушителей их границ. Он говорил: большинство белых людей верит в то, что в
