поездки. Она пригласила Лурд, и та согласилась присоединиться к ним. Бернис и Ли-Хуа отказались от путешествия, впервые нарушив этим традицию. Бернис не поехала потому, что за неделю до этого она упала, когда чистила водосточный желоб, и сломала лодыжку. Лодыжка хорошо заживала, но была еще в гипсе, и много ходить Бернис не рекомендовалось. Ли-Хуа отговорилась тем, что ее муж Хунг уехал в Китай в деловую поездку и кому-то надо приглядывать за их буйными сыновьями-подростками Джерродом и Джулсом.
Бернис отлично ее понимала. В то время как Дикси и Карла быстро забыли инцидент с лодкой, у нее и Ли-Хуа развилась стойкая антипатия к этому озеру; его мрачные эманации пугали их. А что касается Лурд – молодой и неопытной девушке трудно устоять, когда ее приглашают в круг избранных. Она не хотела оставлять Бернис, но искушение было слишком велико. В итоге они выпили вместе несколько бокалов вина, и Бернис сама велела ей ехать – какой смысл сидеть весь уик-энд с теткой-инвалидкой?
Бернис провела все выходные дома, подрезая розы и катаясь по газону на старой, плюющейся травяной кашей газонокосилке Элмера. В воскресенье, в утренних новостях, обещали грозу. Она работала почти до вечера и едва успела сложить инструменты и выбрать из гипса жесткие стебельки травы, как заходящее солнце затянуло тучами. Вдалеке загрохотал гром, с неба начало накрапывать. Она похромала в кладовку – надо было найти фонарь и запасные батарейки. Не прошло и нескольких минут, как отключилось электричество, – это происходило почти каждый раз в грозу, – и она, самодовольно ухмыляясь, зажгла свечи (некоторые из них она купила всего днем раньше, в субботу!) на кухне и в спальне. Приготовила себе чай на походной плитке, которую Элмер всегда хранил в гараже, и залезла в постель с твердым намерением прочесть несколько глав из иллюстрированной книжки про так называемые «маймские холмики». Долгий, долгий день физической работы сделал свое дело. Она уснула, не прочтя и двух страниц.
Бернис проснулась в кромешной темноте. Дождь с ветром тяжело бился в стену дома. Вспыхнула молния, и тени деревьев протянули свои длинные пальцы в окно, к кровати. Что-то размеренно бухало. Схватив фонарь, она выбралась из постели и, опираясь на дешевую трость с резиновым кончиком, купленную в больнице, вышла в гостиную. Входная дверь была распахнута настежь. В комнате гулял ветер, он разбросал по полу бумаги, которые она оставила на кофейном столике. Она налегла плечом на дверь и, закрыв ее, задвинула засов.
После этого Бернис практически упала в кресло и, скрипя зубами, ждала, когда уляжется боль в лодыжке. Пока она так сидела, тот факт, что она заперла дверь перед сном, начал тяжело давить на голову. Что же ее разбудило – хлопающая от ветра дверь? Вряд ли. Кто-то звал ее по имени.
Дом весь трясся от бури, в небе вспыхивали молнии, освещая эркеры так ярко, что ей приходилось закрывать глаза ладонью. Спать было невозможно, и она свернулась в кресле и стала ждать рассвета. В два часа ночи кто-то постучал в дверь. Три громких удара. Ее сердце пронзила ледяная спица страха.
Не думая ни о чем, она крикнула:
– Лурд? Это ты? – Никто не ответил. Она подумала о грабителях, и во рту у нее пересохло. Она затаила дыхание, боясь даже пошевелиться, и изо всех сил пыталась расслышать хоть что-нибудь, кроме завывания ветра. Удары больше не повторялись.
Бернис не полетела во Францию на похороны Лурд. Обезумевшая от горя Нэнси не хотела ее видеть. Почему Бернис не защитила Лурд, почему не поехала с ней. Она отпустила ее с двумя женщинами, которых Нэнси и Франсуа едва знали, – и девочка не вернулась домой. Много недель прошло, прежде чем Нэнси пришла в себя и стала хоть как-то общаться с Бернис, но Франсуа с ней по-прежнему не разговаривал, а сыновья Нэнси последовали его примеру.
Когда полицейский сообщил ей о смерти Лурд, она впала в ступор; доела весь валиум, оставшийся с похорон Элмера, и несколько дней не вылезала из постели, не выходила из дома, не отвечала на телефонные звонки, часто забывала поесть и помыться.
Когда Бернис наконец слезла с транквилизаторов и стала вновь подавать признаки жизни, Ли-Хуа рассказала ей о том, что произошло.
Происходило все так. Дикси привезла Карлу и Лурд в Джойс, городок в паре миль к западу от озера Кресент. Они поужинали в небольшой закусочной, купили в универмаге открыток и тронулись в Олимпию. К тому времени уже стемнело. Никто точно не знал, что именно пошло не так. Вероятнее всего, на тридцать восьмой миле – мысе «скорой помощи» – «субару» Дикси вылетела с дороги и пробила ограждение. Предположительно, машина упала в воду и затонула. Спасатели-ныряльщики из Сиэтла обыскали дно, но не обнаружили ни машины, ни тел. Некоторые говорили, что, возможно, авария произошла в другом месте или ее вообще не было. Другие считали, что под мысом «скорой помощи» может быть придонное течение или илистая яма. В любом случае, эти предположения ничем не подтверждались, и этот случай пополнил ряд загадочных трагедий, связанных с проклятием озера Кресент. Были еще подробности этого несчастья – их Бернис просто отказалась впустить в сознание. Это было выше ее сил – думать о последних мгновениях жизни двух ее подруг и племянницы. Спасая собственный рассудок, она засунула эти подробности в самый дальний угол психики и вскоре позабыла о них.
Бернис взяла долгий академический отпуск, который плавно перешел в уход на пенсию. Она просто не могла вернуться. Ей было бы невыносимо увидеть новые лица в классах Дикси и Карлы – увидеть, что жизнь идет дальше, не останавливаясь ни на мгновение. Ли-Хуа по-прежнему работала школьным психологом. Они с Хунгом очень поздно пришли к профессии и не могли позволить себе уйти на отдых. После гибели Лурд, Карлы и Дикси все стало совсем по-другому. Оставшиеся «рэдфилдские девчонки» разбрелись кто куда – кто-то перевелся в другую школу, кто-то бросил преподавание, а кто-то просто перестал звонить. С вечеринками и ежегодными поездками было покончено. У всех была своя жизнь.
Той зимой, в один из вечеров, позвонила Ли-Хуа.
– Послушай, Бернис, я должна тебе кое-что сказать. О девчонках.
