Мидори Снайдер – писательница, фольклорист и один из директоров отмеченной наградами Студии мифических искусств Эндикотта. Она выпустила восемь книг для взрослых, подростков и детей и завоевала Мифо-поэтическую премию за свой роман в итальянском стиле «Влюбленные». Ее рассказы, эссе и поэмы опубликованы во многочисленных журналах, антологиях и сборниках лучших произведений года. К изданию готовятся ее волшебный роман в соавторстве с Джейн Йолен и продолжение ее романа «Влюбленные». В настоящее время она живет в Аризоне со своим мужем Стивеном Хесслером.
Кто из нас, мечтая о будущем друге или подруге, муже или жене, не составлял списка их достоинств? Иногда человек привлекает нас своей красотой, но это редко длится долго. Поэтому все мы устраиваем для будущих партнеров «испытания» на основе нашего списка предпочтений. Вот почему мне всегда нравилась сказка суданского племени кордофан о девушке-обезьяне. Невеста-волшебница давно заметила молодого человека, полюбила его и придумала хитрый план, чтобы как следует проверить, насколько он порядочен, честен и добр. Эти качества для нее были важнее всего, и, к счастью для влюбленных, юноша оказался ее достоин. Я считала, что одно из самых важных качеств моего будущего мужа – чувство юмора, и до сих пор, через тридцать лет после свадьбы, мы с мужем часто смеемся вместе.
Швета Нараян
Пишах
В тот день, когда деда Шрути должны были кремировать, ее бабушка вышла в сад их многоквартирного дома нарвать роз для гирлянды. Она не вернулась. В крематорий на погребальную церемонию тело повезли отец и дядя Шрути со священником. Мать Шрути сидела на полу в своем тяжелом шелковом сари и плакала у тети на груди, а полиция искала Анкиту Бай.
Шрути залезла на освещенный солнцем подоконник, измяв новое платье из розовой парчи. Она прижалась к сетке на окне, чтобы посмотреть на сад, – верхушки кокосовых и банановых пальм, миндальных и манговых деревьев раскинули зеленые кроны над яркими пятнами роз и бугенвиллей. Мама громко высморкалась, хлюпнула носом и вытерла лицо вышитой полой сари. Тетя закатила глаза.
В дверь позвонили. Брат и кузен Шрути бросились открывать и вернулись, чуть ли не подпрыгивая от радости: за собой они вели полицейского с фуражкой в руке.
– Вам надо допросить мою сестру, – важно сказал Гаутам. – Бабушка Анкита с ней все время разговаривала.
Полицейский подошел к окну и склонился над Шрути, уперевшись руками в колени. Его лысеющая голова блестела от пота, а под формой цвета хаки обрисовалось круглое брюшко.
– Девочка, ты знаешь, куда ушла бабушка? – спросил он.
Шрути кивнула и показала на окно.
Полицейский выглянул, вздохнул, погладил ее по голове и пошел поговорить с мамой.
Оставив их вдвоем, тетя направилась в кухню. Она вынула ярко-оранжевые, блестящие от сиропа джалеби из холодильника и поставила блюдечко рядом с полисменом. Каждому из мальчиков досталось по штучке, а Шрути – половинка. Шрути посмотрела на липкую конфету и протянула ее Гаутаму, но двоюродный брат Викрам выхватил сладость у нее из рук и убежал в детскую. Гаутам помчался за ним.
Шрути сидела на подоконнике в потоке золотого света, в котором порхали пылинки, и наблюдала за матерью и тетей. Она не плакала и ничего не говорила. Они никогда больше не услышали от нее ни слова.
Бабушка мне многое рассказывала.
Она рассказала, что вокруг нас лес, что он близко, как дыхание, близко, как близка моя тень к земле. Она рассказала, что вход в лес можно найти везде. Даже здесь, в Мумбаи. Но я никак не могу до него добраться. Город прирос ко мне, как кожа – не отдерешь.
Правда, кожу оторвать все-таки можно. Я пыталась. Но от этого становится больно, течет кровь, а мама мажет царапины мазью-антисептиком и ругается.
Бабушка рассказала, что змея сбрасывает шкуру, и ей не больно. Только люди истекают кровью, когда меняются. Она рассказала, что, когда я стану женщиной, у меня пойдет кровь, и тогда я смогу сменить кожу, ведь одна перемена порождает другую. Она мне все объяснила.
Она не сказала, куда ушла, но я поняла это и так. Она вернулась в лес. Мама не знает об этом, и я не могу ей сказать, потому что это тайна.
Бабушка открыла мне много тайн. Ими полон мой рот, они пузырятся на языке, как кола или музыка. Но я никогда их не разболтаю, пускай даже папа кричит, а тетя отвешивает мне шлепки. Бабушка мне запретила.
Когда Шрути вернулась в школу, она поняла, что стала знаменитостью. Даже старшие ребята столпились вокруг нее, наперебой спрашивая, что случилось с ее бабушкой. Про этот случай написали в газетах.
Шрути не отвечала.
Сначала все подумали, что она молчит от горя, но она не плакала, и вскоре школьная заводила сказала, что она просто задается. И Шрути сначала осыпали насмешками, а потом она словно в воздухе растворилась, нигде ее было не найти.
Наконец ее выследили по звукам флейты. Она играла, сидя со скрещенными ногами на ограде в два раза выше нее самой. По ограде ползали ящерицы и мелкие змеи, а одноногая ворона смирно сидела на худой коленке Шрути.