На станции творился сущий ад. Обычно сверхисполнительный заместитель исходил седьмым потом, пытаясь разобраться во всем этом кавардаке. По приказу начальника, который передали двое полицейских, в распоряжение особоуполномоченного представителя Министерства борьбы с магией поступил целый паровоз. Не вагон, как обычно берут министры, а паровоз! Правда, с одним вагоном, но все же… Теперь помощник, как фокусник, должен был вытащить из рукава еще один паровоз или отдать деньги за билеты больше чем сотне пассажиров. После этого вытерпеть скандалы с пассажирами, у коих родственники — высокопоставленные чиновники. И еще не факт… Да нет, определенно — дело дойдет до министра транспорта. Правда, если дать грузовой паровоз вместо пассажирского, министр узнает еще раньше. Поэтому, осенившись знамением Единого бога, помощник посмотрел вслед удаляющемуся паровозу с одним вагоном и, натянув дежурную улыбку, пошел извиняться перед пассажирами.
— Значит, полчаса катим прямо, и никакой опасности не будет? — спрашивал Фрэнк машинистов.
— Да, сэр, — ответил один, потому как второй не мог отвести глаз от мешков, под которыми натекла добрая лужа крови.
— Ладно, идите отдохните, я прослежу, чтобы в топке был уголь.
— Сэр, мы уж лучше сами.
— Отдыхать!
— Тогда следите, чтобы эта стрелка не поднималась до красной линии, иначе котел не выдержит.
— А если поднимется?
— Надо выпустить пар — вот эта ручка…
— Ясно, свободны!
Машинист утащил за собой друга. Пришлось перебираться через гору угля в вагоне-тендере. Прямого хода из кабины к пассажирским вагонам не было. Когда они спустились по лесенке сзади вагона и полностью скрылись из вида, Фрэнк достал из мешка руку и бросил в топку. Пламя поглотило плоть без вопросов и неприятных запахов.
— Голову не бросай! — начал орать еще на куче угля Гордон. От непривычки и спешки угольки под ногой сдвинулись, и оставшуюся часть пути он проделал на заднице. — Не выбросил еще?
— Держи! — Фрэнк бросил окровавленный шар. — Зачем тебе это и они зачем? — кивнул Фрэнк на карабкающихся сзади полицейских.
— Шеф сказал убрать, так пускай хоть преставятся с пользой.
— С какой?
— С такой. Они рубили? — указал Гордон на разорванное ухо. — Я только ради него через уголь и лез.
— Они. Не хотел пачкаться, да и устал я от крови.
— Забыл, ты же вроде фермер?
— Да, когда Стюарт не зовет.
— Мне проще, в подворотне вырос. Первого убил в десять. А ты?
— После двадцати. Случайно. Иногда кажется, Стюарту нравится смотреть, как я мучаюсь.
— Это тоже, — согласился Гордон, — но ценит он тебя прежде всего за трезвость ума.
— Ценит он меня не больше Остина.
— Как и всех. — Гордон встал, осмотрел перемазавшихся углем полицейских и выхватил револьвер. Первый даже испугаться не успел — грянул выстрел, второй вздрогнул и отправился за товарищем. — Как думаешь, у которого уши красивее?
— Не у кого красивее выбирай, а чтобы к остальному подходило.
— Это правильно… — Гордон дотронулся до раны, прикрытой волосами, и засмеялся. — Хорошо еще, осколок в лоб не попал, а то не разговаривали бы тут. Надеюсь, парень подох в муках, хотя мог и сразу, если пуля перебила хребет. Не переживай, Фрэнк. Поймаем второго, вернешься к своим свиньям, или что там у тебя.
— Овцы, Гордон, овцы.
— Тогда, что делать с баранами, ты знаешь! — Он весело пнул тело. — Вот это мне нравится, — нагнулся и аккуратно, с запасом, срезал ухо. — Лишнее потом уберу. А пришить заставлю Тома. Мне профессор зелье дал, сказал — гарантированно приживется.
— Этих раздень сначала.
— Зачем?
— В топку не влезут, придется выбросить, пускай ими звери занимаются. А одежду снять нужно, чтобы не опознали.
— У меня уши стынут.
— Ну так поторопись, делать грязную работу за тебя я не собираюсь. — Фрэнк с унылым выражением бросил голову в топку и следом отправил мешки.
