В хранилище воздух стал еще более спертым. Зина дышала чаще обычного.
– Возвращаю тебе свой подарок, и сматываемся отсюда.
– Ох ты! Спасибочки, Егор! Больше ни в жизнь не сниму, честное слово! – сказала и виновато поцеловала меня в черную щеку. Ее рот окрасился углем.
– Вытри губы, замаралась, – сказал я, улыбнувшись. Ее черный ротик меня развеселил. – Теперь надо определиться, куда прыгать. А ну-ка дай руку с ошейником. – Я, вспомнив Лизино воровское заклинание, отомкнул замок и снял его. – Теперь он не нужен.
– Ты еще не знаешь куда? А ко мне домой можно?
– Можно, но не нужно, там в первую очередь искать начнут.
– Я понимаю, я просто так предложила, – сказала она беспечно.
– Лучше всего остаться здесь, в Москве, вряд ли они этого ожидают. У тебя есть знакомые? Надежные, конечно, и в органах не засвеченные. У меня, сразу скажу – никого.
– Надо подумать… – и Зина задумалась. Ее сосредоточенность прервал внезапный рев громкоговорителя:
– Демон!!! Ты не понимаешь, с кем связался!!! – орал динамик бешеным голосом Лескова, я зажал Зине уши. – Да я все хранилище взорву к… собачьим!!!
«Крася, выключи звук и включи микрофон, Голуба, добавь в мой голос низких обертонов».
Лесков заткнулся с шаловливым щелчком – Крася пошутила. Я невольно усмехнулся и произнес:
– Ты посмел тронуть мою женщину, я приду к тебе. Не забывай участь Главного жреца с компанией… – говорил и я сам боялся собственного загробного голоса. Демон, без сомнения. И Зина та-а-ак на меня посмотрела… Пришлось ей подмигнуть. Вроде оттаяла, поняла.
«Крася, выключи микрофоны, включи динамик, – командовал я мысленно. – Только потише. Голуба, ну ты даешь! Меня теперь действительно в демоны запишут!»
– …ко! Пошли спецназовцев проверить Фарида: они там что, оглохли?! Блефует демонишка, – голос был очень тихим, и не только из-за приглушенных динамиков.
«Он микрофон рукой зажал, а я усилила», – пояснила Крася.
«Ладно, хватит развлекаться, вырубай все. Нет, видео оставь. Пусть думают, что я чем-то эдаким занимаюсь… Короче, ты поняла».
– Ну что, Зинуль, надумала? – обратился я к девушке.
Все еще под впечатлением от моей «демонской» речи она отрицательно помотала головой. Потом прокашлялась и нерешительно произнесла:
– Может, ну ее, Москву, давай в лес, в глушь, подальше от людей, от всех этих проблем. Хочу обратно в Эвенкию! Пожалуйста, я так устала…
– А ты не забыла, что там случилось? Тем более там сейчас зима, снега по пояс и фээсбэшников по грудь. Оттуда и экспедиц… – мысль крутанулась и шестигранным ключом зажала гайку, плотно и надежно. – Подожди… эзотерики! Они все москвичи! Ты гений, Зиночка! – Я чмокнул девушку в щечку, оставив на ее лице очередной черный след.
Первая астральная метка – Александр. Он очень быстро научился ауры видеть, может быть, еще дальше продвинулся.
Парень в трусах и майке сидел на кухне и вяло жевал бутерброд. Куцая светлая бородка, взъерошенные волосы.
– Мать просила передать, чтобы ты ее дождался, не уходил. Слышишь, Саша? – послышался громкий женский голос.
– Слышу, – буркнул в ответ Александр.
– Что сказал?
– Слышу, Нина Андреевна, дождусь, никуда не уйду, – ответил, повысив голос.
Я метнулся по комнатам. Большая пятикомнатная квартира, женщина старше среднего возраста в простом платье и фартуке – явно домработница. Больше никого.
Не годится: с родителями живет. Перешел на метку Тимура.
Он стремительной походкой шел по улице. Морозец, изо рта густой пар. Зашел в подъезд, лифтом поднялся на девятый этаж, на лестничной клетке отвернулся от крупной полной женщины в шубе и, втянув голову в плечи, метнулся к двери квартиры.
– Тимурчик, здравствуй, дорогой, – произнесла она напевно, приторно-ласково.
– Здрасте, теть Валь, – ответил он коротко, лихорадочно ковыряясь в замке.
– Чего убегаешь?
– Я тороплюсь, теть Валь.
– Ты всю неделю торопишься, а мой обормот мне проходу не дает, – «пропела» и продолжила раздраженной прозой: – Сказал бы, что не можешь, я бы давно мастера вызвала! – Подъехал лифт, но она вставила между створками ногу. – Ну, Тимурчик, я жду, – потребовала суровым тоном.
– Сегодня вечером – обязательно зайду! – пообещал Тимур вымученно.
– Смотри, я буду ждать. Не починишь – мать приедет, нажалуюсь. – С этими строгими словами зашла в уставшие хлопать двери лифта.
