В сумерках из леса вернулись четыре абера. Они кого-то принесли – двое из них тащили создание, которое дергалось и кричало, когда они вышли на поляну.
Стая окружила вернувшихся.
Поляна наполнилась визгливыми воплями и щелканьем челюстей.
Тобиас слышал это уже столько раз – то был некий вид коммуникации.
Когда аберы образовали круг, шум поднялся такой, что он рискнул поднять ружье, чтобы понаблюдать сквозь оптический прицел.
Охотники принесли лося – длинноногого подростка-самца с едва начавшими прорезываться между ушей рогами. Пошатываясь, он стоял в кругу. Его правая задняя нога была скверно сломана, и он не касался копытом земли; сквозь сухожилие виднелась белая полоска кости.
Один из больших самцов втолкнул в круг молодого абера.
Стая завопила в унисон, воздев когти к небу.
Молодой абер застыл.
Получил еще один жестокий толчок.
Спустя мгновение начал подкрадываться к добыче. Лось неуклюже попятился на трех ногах. Это длилось некоторое время, как некий кошмарный балет.
Внезапно молодой абер ринулся вперед и, выставив когти, бросился на раненого зверя. Лось мотнул головой – попал, заставив абера отлететь назад и растянуться на земле.
Стая разразилась хаотическими звуками, смущающим образом напоминавшими смех.
В круг выпихнули еще одного детеныша, ростом в четыре с половиной фута и, по прикидкам Тобиаса, фунтов в восемьдесят.
Абер ринулся на лося, вспрыгнул ему на спину, впился когтями, и под его весом раненый самец упал на колени. Он поднял голову и издал беспомощный трубный вопль, когда молодой абер зарылся лицом в его шкуру и дико полоснул.
Игра продолжалась, детеныши по очереди гоняли лося по кругу. Кусали. Царапали. Пускали кровь здесь и там, но ни один из них не приблизился к тому, чтобы нанести серьезную рану.
Наконец шестифутовый самец-абер прыгнул в центр круга, схватил молодого сородича за шею и оторвал от спины лося. Держа юнца на весу, в нескольких дюймах от своего лица, он провопил что-то явно раздраженное, уронил детеныша и повернулся к лосю.
Словно осознав нарастающую угрозу, лось попытался встать, но его задняя нога была искалечена.
Взрослый абер приблизился к нему.
Тьма быстро сгущалась.
Абер подался к лосю.
Поднял правую руку.
Лось завопил.
Самец что-то пронзительно крикнул, и трое молодых аберов, прыгнув в круг, навалились на лося. Они пожирали его дымящиеся внутренности, грудой лежащие на траве.
Когда аберы сомкнули круг, чтобы понаблюдать, как кормится их молодняк, Тобиас опустил ружье.
На поляне теперь царили такой шум и суматоха, что он дотянулся до рюкзака и сунул в него руку. Он просовывал руку все глубже и глубже, пока наконец-то пальцы его не коснулись бутылки. Тобиас вытащил ее, открутил крышку и влил воду себе в глотку.
Он спал, дрожа и видя во сне то, чему был свидетелем. Руины Сиэтла – густой тихоокеанский тропический лес, заваленный упавшими небоскребами. Нижняя часть Спейс-Нидл[28] в сотню футов высотой еще стояла, окутанная буйством ползучих растений и подлеска. Ничего даже отдаленно узнаваемого, кроме вулкана Рейнира. С расстояния в шестьдесят миль вулкан как будто остался прежним две тысячи лет спустя. Тобиас сидел на вершине того, что некогда было холмом Королевы Анны, и плакал при виде этой горы, пока тропический лес не загудел от болтовни животных, никогда не видевших и не чуявших человека.
Ему снилось, как он стоял на пляже в Орегоне.
Скалы выступали из тумана, как корабли-призраки.
Он взял тогда палочку и написал на песке: «Орегон, Соединенные Штаты Америки». Сел, наблюдая за тем, как солнце опускается в море, приходит прилив и стирает эти слова.
Ему снилось, как он шел, не видя конца пути.
Ему снилось, как он спал на деревьях и переправлялся через реки.
Ему снились сны о его доме в Заплутавших Соснах. Столько одеял, сколько нужно. Вдоволь теплой еды. Дверь на запоре.
Безопасность за оградой.
Сон без страха.
