– В чем дело? – шепчет Бен.
– Я что-то слышу, – Мэтт указывает рукой в сторону, и Бен поворачивается в том направлении.
Через мгновение там появляется охранник, ленивой походкой вышагивающий среди деревьев. До него не больше пяти метров. Одет охранник в плотное зимнее пальто и шляпу.
Охранник достает небольшую серебристую фляжку и делает из нее глоток. Причмокнув губами, он закрывает фляжку и довольно выдыхает облачко пара. Движется он к Мэтту и Бену. Мэтт приседает на корточки, и, пошарив руками под снегом, находит булыжник. Приподнявшись, он бросает его подальше в сторону.
Охранник резко оборачивается и внимательно прочесывает участок леса по левую руку от себя, удаляясь глубже в заросли.
Когда он скрывается, Мэтт шепчет Бену:
– Идем по его следам.
Мэтт следует за Беном по следам охранника, которые выводят их из зарослей. Перед ними первое здание комплекса – массивное каменное строение, почти полностью захваченное силами природы. Мэтт чувствует кругом разрушение, чувствует, как правильные архитектурные формы сдались под натиском природы. Плющ вьется сквозь окна и кирпичную кладку, постепенно разрушая ее. Невысокие деревца растут из сточных канав. За долгие годы опавшие листья скапливались в ямах и у стен, образовав мягкий влажный слой перегноя.
Мэтт и Бен останавливаются у стены следующего кирпичного здания, над которым возвышается длинная дымовая труба.
– Который час? – снова спрашивает Мэтт.
– Без двадцати шесть.
Мэтт кивает. Аукцион должен пройти в здании старой больницы. Главная дорога ведет через комплекс прямо ко входу, но там наверняка будет выставлена охрана. Мэтт с Беном решают пойти в обход комплекса. Они минуют общежития для медсестер, административный корпус и, наконец, оказываются позади больничного здания. Мэтт пробирается сквозь кусты, не задевая их и не издавая ни звука, а вот Бен то и дело спотыкается и, разражаясь отборной руганью, цепляется за ветки.
– Тсс!
– Как у тебя это получается? – жалуется Бен. – Знаешь что? Я думаю, ты вовсе не слепой, а просто дуришь мне голову.
Мэтт оборачивается и снимает очки, позволяя Бену вдоволь насмотреться на изувеченные глаза.
– Да я же пошутил, – оправдывается Бен.
Мэтт надевает очки обратно.
– Готов входить?
Отдышавшись, Бен достает телефон и включает в нем диктофон.
– Готов.
Они залезают внутрь через окно и попадают в комнату, усыпанную книгами, обложки которых от влажности потеряли цвет и стали черно-серыми. Мэтт останавливается в проходе и прислушивается. Слева, в глубине здания, слышны шаги и отзвук голосов.
– За мной, – шепчет он.
– Разве не я должен тебя вести?
– Пришла пора положиться на мой слух. Если заметишь что-нибудь, что пропущу я, – кричи.
Они медленно крадутся по коридору. Краска на стенах поблекла и облезла. Пол покрыт ковром из листьев, из-под которого тут и там торчат брошенные вещи. Старый раскрытый чемодан, внутри которого фотография медсестры, стоящей под ручку с мужчиной в полосатой пижаме. Рядом поваленное инвалидное кресло. Отсыревшие медицинские документы, которые от одного прикосновения Мэтта рассыпаются в прах. Мэтт и Бен проходят медицинский корпус, где и пол, и стены выложены маленькой белой плиткой, со временем пожелтевшей и истрескавшейся. Минуют процедурные комнаты с наклонными полами, заканчивающимися сточными скважинами.
Голоса становятся громче. Мэтт насчитывает десятерых участников аукциона. Он ожидал больше. Вчера вечером Клэй обзвонил не менее пятнадцати.
Мэтт и Бен поднимаются по винтовой лестнице на второй этаж. Охраны не видно. Они подбираются к помещению, где проводится аукцион, и тут, когда до цели остается метров пятьдесят, не более, из-за угла появляется человек. Заметив их, он от удивления замирает. А вот Мэтт – нет. Пока охранник соображает, что нужно доставать пистолет, Мэтт бросается на него, таранит плечом в грудь, сбивая с ног, наваливается сверху и бьет охранника головой о пол с такой силой, что плитка трескается еще больше.
Бен подбегает к нему.
– Ну ты даешь, – ошеломленно шепчет он.
– Не время для разговоров. Идем.
