Волшебник озадаченно посмотрел на питомца, глотающего сугробы, на морфа, увлеченно скатывающего снежный шар, нахмурился:
– Тут аномалия, ее нужно изучить! А вы…
– Учитель, ты когда-нибудь играл в снежную войну?
– Не смей!..
Снежный шарик угодил ему прямо в рот.
– Тьфу! Тебе не следовало этого делать!
– Отчего же? – Эмма уже скатала новый снаряд.
– Потому что один на один с магом выходят либо дураки, либо самоубийцы!
По взмаху его руки в воздух поднялся десяток снежных комьев, на глазах превращающихся в крепкие снежки.
– Так нечестно! – взвизгнула стальная дева, падая лицом в сугроб и пропуская залп.
Снежная баталия продолжилась недолго, и, несмотря на мороз, выдалась она жаркой.
– Господи, он уже половину поляны сожрал! – воскликнул Тобиус, вытаскивая белые комья из растрепавшихся волос. – Лаухальганда, сворачивай жор! Идем искать центр этой аномалии!
Найти вышеуказанное оказалось совсем нетрудно. Во-первых, не такой уж она была и большой, во-вторых, поиск сильно походил на игру «жарко- холодно», разве что близость к цели обусловливалась понижением температуры.
– Кто это? – прошептала Эмма.
Они выглядывали из-за большого сугроба.
– По-моему, дух бурана.
Посреди снегов стояло восьмифутовое нечто, тощее человекоподобное существо изо льда, полупрозрачное и довольно хрупкое на вид. Длинный кривоватый нос, пустые белесые глаза и некое нагромождение ледяных игл вместо волос. Существо стояло неподвижно, глядя куда-то себе под ноги.
– Как на гравюрах.
– На что он смотрит?
– Чтоб я знал! Хотя если то, что я читал, правда, то… нет, надо проверить.
– Это не опасно?
– Очень опасно.
Тобиус листал свою книгу заклинаний, вооружаясь чарами, защищающими от холода.
– Ты будешь драться с ним? Что мне делать?
– Он превратит тебя в ледяную скульптуру на раз. Нет, я иду один. К тому же драка – это последний из всех вариантов, духи погоды не агрессивны, пока им не мешают выполнять их обязанности.
Тобиус вышел из-за сугроба и, проваливаясь в хрусткий снег по середину голени, направился к центру поляны. Он медленно обошел духа по кругу, оставаясь на почтительном расстоянии и ожидая реакции, которой не последовало. Затем он стал медленно приближаться по спирали. Наконец, пробудив Оттепель, Тобиус рискнул подойти совсем близко.
– О, все понятно… похоже, мне сегодня везет. Эмма, идем домой!
Вернувшись в замок, Тобиус сразу направился на аудиенцию к Бейерону.
– С возвращением, чар Тобиус. Еще раз.
– Сир, генерал, миледи.
– Действительно вернулся, – прокомментировал Бальден, отрывая от губ кубок с вином.
Хлоя не удостоила блудного мага и его телохранительницу приветствием, только демонстративно уставилась в сторону, сложив руки на груди.
– Сир, у меня к вам просьба. Я видел на ваших пальцах перстень с антруритом. Не могли бы вы пожертвовать его на благо магической науки?
Король носил несколько перстней: один с родовой печатью, второй с прямоугольным сапфиром и гномской рунописью по ободку и третий, массивный, золотой – с полупрозрачным неграненым камнем голубоватого оттенка. Антрурит – не то чтобы очень уж редкий, но все равно довольно дорогой образчик горных пород.
Король без колебаний снял перстень и передал Тобиусу:
– Скажи только – зачем он тебе?
– Мне нужен только камень. За рекой мы набрели на погодную аномалию: небольшой участок леса был заснежен. Причиной тому послужил дух бурана, застрявший в эпицентре аномалии, скорее всего, еще с прошлой весны. Такая возможность выпадает магу только раз в жизни! Дух пленен другим редчайшим природным явлением – цветком папоротника.
– Разве у папоротника бывают цветы? – усомнился Бейерон.
– Раз в сто лет! И то лишь у очень немногих! Цветок папоротника – это естественная ловушка для многих духов и призраков, но при этом попадаются они
