с Чернышом? Лошади издревле служат людям помощниками и друзьями, наравне с собаками считаются (и по праву) большими умницами, прекрасно поддаются дрессировке – а уж с его-то талантами!..
«Хм… Если получится. Нет. Когда получится – все просто упадут. Еще один кирпичик в стену моего плана…»
Ночь уже полностью вступила в свои права, когда к Никольским воротам Московского кремля приблизился небольшой воинский отряд.
– Сто-ой! Кто такие?
Старший из стражей перегородил дорогу, а остальные подтянули свои бердыши поближе.
– Ага.
Разглядев вблизи пару знакомых, а вдалеке приметный красный возок, бдительный воротчик сразу успокоился. Заметив же двух юных всадников в середине колонны, он и вовсе махнул подчиненным рукой, приказывая убрать загораживающие проезд рогатки из толстых жердин.
– С прибытием, служивые.
– Благодарствуем.
Проезжающий мимо десятка воротной стражи наследник вежливо кивнул, чем доставил им немалое удовольствие. Меж тем отряд, мимоходом крестясь, втянулся в воротную арку и сразу потерял свою монолитность: сначала постельничие сторожа где-то на полпути до Теремного дворца стали сбиваться, что называется, «по интересам». Затем слуги и повар двинулись к дворцовому входу для челяди, и только царевич с десятком окружающей его стражи и заметно оживившимся стольником проследовали дальше, к Постельному крыльцу.
– Стой! С благодарением Господу нашему, прибыли.
Удивительно слитно спешилась дворцовая стража, отчетливо поскрипывая (последние три дня дались ему нелегко), подъехал и остановился возок, тут же окруженный подскочившей дворней, а конь наследника медленно и как-то даже величаво подогнул под себя передние ноги, задние и аккуратно лег, позволяя своему седоку спокойно и с немалым комфортом спешиться. Что тот незамедлительно и сделал, в полнейшей тишине: покинул седло, не обращая никакого внимания на вытаращенные глаза дворцовой челяди (впрочем, кое-кто из постельничих сторожей тоже этим отличился), крепко утвердился на ногах и с явным удовольствием перекрестился на Успенский собор. Затем полной грудью вдохнул ночной воздух и зашагал вверх по лестнице, сопровождаемый личной служанкой и подоспевшей из дворца тройкой стражей.
«Дом, милый дом! О, а чего это так много светильников?»
Действительно, обычно темные переходы были вполне прилично освещены, да и количество охраны на галереях явно увеличилось. Впрочем, вопросы пропадали сами собой, если вспомнить о наличии во дворце царской невесты, после недавнего крещения нареченной Марией Темрюковной. И не только невесты, но и ее черкасской родни – старшего брата, свиты, приехавших на свадьбу гостей… Кстати, последним «гостем» был сам Дмитрий – остальные уже давно собрались, но его царственный отец и слышать не хотел о том, чтобы справлять свадьбу без своего наследника. Так не хотел, что на обратном пути им встретился еще один гонец с приказом поторапливаться, а приготовления к свадьбе наверняка начались еще за неделю до его приезда.
– С приездом, Димитрий Иванович.
Проходя мимо ниши к дверям своих покоев, он привычно и мимоходом кивнул стоящему там охраннику, а услышав его голос, обернулся и еще раз посмотрел, опознав в нем Егора Колычева. Заодно отметил: сопровождающие его постельничие расположились рядом с нишей так, что сразу становилось понятно – «оно всегда здесь росло».
«Интересно, у братьев с сестрой тоже охрану усилили или только я такой чести удостоился?»
Прихожая, крестовая, комната для занятий, опочивальня… На ее пороге хозяин покоев остановился и на мгновение прикрыл глаза, тут же едва заметно поморщившись.
«Что же, вполне ожидаемо. Все проверили, везде покопались, может, даже и записи скопировали. Хочу большой сейф!»
– Имеешь ли ты, Иоанн, намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в жены эту Марию, которую здесь пред собою видишь?
Великий государь, царь и Великий князь Иван Васильевич всея Руси, немало воодушевленный происходящим венчанием, ответил владыке Макарию громко и очень четко:
– Имею, честной отче!
– Не давал ли обещания иной невесте?
– Не давал.
Проводящий таинство митрополит едва заметно кивнул и величаво повернулся к шестнадцатилетней невесте.
– Имеешь ли ты, Мария, намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в мужья этого Иоанна, которого здесь пред собою видишь?
Молодая черкешенка непроизвольно стрельнула глазами на будущего супруга.
