Его взгляд был так легок и прозрачен, что Саша не сразу заметила висящую над мальчиком тень. Она взглянула на платок с нарисованной на нем судьбой Славика только перед самой болезнью. На платке жирными кляксами разливались фиолетовые слова «Гусар ребенка не обидит». Под ними складывались в узоры прозрачные желто-зеленые синяки и багровые кровоподтеки с лопнувшей кожей. Из ранок и трещинок проступали густые, плотные капли крови.
Славик был очень умным мальчиком, со светлой и ясной головой. Но он не мог думать о школе, о домашних заданиях и оценках, другая мысль занимала его. Он хотел спасти мать.
Отец Славика погиб два года назад. Смерть была неожиданной и глупой: гололед, пустынная улица и пьяный водитель, вылетевший на тротуар.
Мать, узнав об этом, словно сошла с ума. Она то неподвижно сидела, сложив руки на коленях, то вскакивала и металась по комнатам, издавая долгие, вязкие, похожие на рычание звуки. Славику казалось, что из нее пытается выбраться буква «А». Пытается, но никак не может прорвать пузырь из плотной и липкой пленки. Славик очень боялся за маму и за себя, когда видел ее такой. Бабушка тоже горевала, но не как зверь, а как обычный человек, и Славику было бы проще оставаться рядом с ней. Однако бабушка постоянно что-то делала, куда-то звонила и хлопотала, в ее глазах все время стояли слезы. Славик понимал, что она видит мир сквозь туманную пелену и совсем не замечает в этом мире своего внука.
В первые дни после смерти отца их дом заполнился незнакомыми и полузнакомыми женщинами. Они заботились о Славике, но их забота была ему не нужна, ему были противны их мягкие теплые руки и сочувственные взгляды. Они это почувствовали и оставили его в покое. Славик тихо сидел в углу и не плакал, хотя сердце его разрывалось от боли. Он слушал их разговоры и постепенно понимал, как все произошло. День за днем он соединял слова в картинки и в конце концов получил что-то вроде фильма, который прокручивался в его голове почти постоянно, иногда даже во сне.
Славик видел, как его отец идет по заснеженному тротуару. Отец высокий, с длинными, как трубы, ногами, короткая дутая куртка вздернута на талию, от чего ноги кажутся длиннее, а тело — крепче. Руки отец держит в карманах, голову вжимает в плечи: как бы ни было холодно на улице, он никогда не носит ни шапки, ни перчаток. На волосы, стриженные так коротко, что сквозь них проглядывает кожа, ложатся редкие снежинки. За спиной отца показывается черная иномарка. Она летит на полной скорости и пьяно покачивается из стороны в сторону. Отец оборачивается. Иномарка пытается войти в поворот, не снижая скорости, ее заносит на льду, отец прыгает в сторону, но поздно. Черный корпус бьет его по бедру, отца отбрасывает назад, голова ударяется о черный чугунный прут решетки, ограждающей неизвестное Славику здание. Хрустнув, ломаются шейные позвонки. На землю отец падает уже мертвым.
До папиной смерти Славик думал, что на свете не бывает ничего плохого и непоправимого, потому что рядом всегда был большой, светлый и добрый человек, который мог спасти его и маму. После того как папы не стало, все пошло не так. Его отчаянно не хватало всем: и маме, и бабушке, и Славику, хотя в семье считалось, что мальчик быстро утешился, потому что он не плакал, не вспоминал отца и никогда не произносил его имени. Бабушка скоро пришла в себя, начала видеть его и часто забирала к себе с ночевкой. Маме тоже стало лучше, она стала готовить и убирать, проверяла уроки, разговаривала с сыном о школе и взяла его на экскурсию в скучный музей, где висели некрасивые картины. Славику музей не понравился, но он ничего не сказал, чтобы не обидеть маму.
Это не были счастливые дни — теперь никакие дни не могли быть счастливыми — но это были дни спокойствия.
Потом у мамы появился мужчина. Мать просила, чтобы Славик называл его дядей Олегом, но вслух Славик старался не обращаться к нему вообще, а про себя называл Тот. Это слово было похоже на вытянутый указательный палец, цепко преследующий цель, в нем чувствовались напряжение и угроза.
Тот был ниже отца, но такой же широкий в плечах. На его фоне мать казалась маленькой беззащитной птицей. Черты его лица были так же грубы и мужественны, как отцовские, но они не смягчались ни доброй улыбкой, ни умным взглядом.
Когда Тот впервые переступил порог их дома, от него слегка пахло спиртным, и это не понравилось Славику. Отца сбил пьяный водитель, так что Тот вызвал у него отвращение и навсегда связался в его голове с крупной машиной, убившей отца.
Мать глядела на него отчаянно, словно искала в его коренастой фигуре надежду на спасение. Разбирая платки с нарисованными на них человеческими судьбами, Саша думала: как парадоксально — отец Славика был очень хорошим человеком и настоящим мужчиной, и это стало причиной ее несчастья. Он опекал свою Татьяну, баловал ее, решал все проблемы сам, и она привыкла, что без мужской помощи ей не справиться. После смерти мужа мать Славика оставила работу в библиотеке, где была крохотная зарплата, и устроилась на предприятие по производству газированных напитков. Там платили вполне достаточно, чтобы прожить, и все-таки матери казалось, что она беззащитна, уязвима и рискует однажды скатиться в нищету, если рядом не будет мужчины. Тот никаких денег ей не давал, ел еду, которую Татьяна готовила из купленных ею же продуктов, жил у них в квартире, не оплачивая коммунальных услуг. Иногда приносил подарки, но никогда не давал их ей в руки, а всегда небрежно кидал на диван. Татьяна присаживалась рядом с новой вещью медленно и осторожно, будто боялась ее разбудить, и внимательно ее разглядывала. Тот приносил ей сапоги, платья, туфли и даже один раз — шубу. Все это было Татьяне не по размеру, во всем она выглядела чужой и странной. От вещей плохо пахло нечестностью и воровством, но она никогда не спрашивала, откуда Тот их приносит.
Это случилось через месяц после того, как Тот поселился в их квартире. Однажды вечером Славик услышал резкий хлопок, потом в кухне посыпались на пол кастрюли, и наступила леденящая тишина. Он отложил книгу, которую читал в своей комнате, и пошел на кухню. Руки его дрожали, словно он знал
