величают именем Изначального?
Старый Ву упал на колени и мотнул головой:
- Нет, нет! Не хочу! Забудь о моих внуках, Господин!
Он долго ждал ответа. Сердце билось, как пойманная птица в жестоких и сильных пальцах.
Дождался.
Из соседнего кресла послышался сухой смех. Так смеются те, кому не слишком смешно.
- Сядь, мой друг. Никогда больше не падай на колени. Ни перед кем. Жизнь всего твоего племени не стоит того, чтобы так унижать себя Я не называнию другом никого, не имея на то желания. Так что не страшись за себя и за правнуков.
Старый Ву поднялся с колен и осторожно опустился в кресло. Колени его дрожали. Ему пришлось положить на них руки и сдерживать изо всех сил.
- Только ради других и можно встать на колени. Но не ради себя…
- Не бойся. Слишком мало тех, кто видел, как в этот мир пришла новая заря. Я не буду угрожать тебе смертью. Но не дай мне повода заподозрить в тебе любопытство! Ведь ты можешь узнать то, что не предназначено тебе. Знание это опасно, мой друг. Для меня - тоже. Как странно, правда?
Старый Ву уронил голову, сжав виски руками. Он забудет о любопытстве - одной попытки достаточно на долгую жизнь. А он желал, чтобы жизнь была именно долгой.
Господин Лянми помолчал, рассматривая столь давнего знакомого.
- Я пришел, чтобы принести тебе Слово. И слово это - Обязанность… Ты должен мне и нынешним летом вернешь долг полностью.
Несколько минут Старый Ву бездумно рассматривал плиты под ногами, покрытые сеткой малых и больших трещин. Господин Лянми дал ему осознать Слово. И проговорил:
- А теперь я хочу узнать, что происходило в городе за все эти сотни лет.
- Кха… да… Но, разве твои Ученики не говорили тебе? Они же так часто открывали тебе дорогу в мир!
- Нет. Они отворяли дверь не для меня. Они призывали лишь мою Тень и не понимали этого.
Ву покачал головой.
Как удивительно!
- Рассказывай, - поторопил его холодеющий с каждым мигом голос. - У меня не так много времени.
Старый Ву кивнул и начал почти бесконечный рассказ.
- -
Тень скользила по тоннелю.
Тьма, свет. Мрак, отблеск, мгла…
Длинный и почти прямой ход внутри горы. Тусклые светильники на потолке бросали бледный не свет даже - блеклую желтую тень - на каменный пол. В этом полумраке двигался призрак. Скользил, иногда останавливаясь и дотрагиваясь до камня стен, заглядывая в бельма фонарей и плывя дальше.
Сумрак, свет, мга…
Впереди и чуть вверху показался малый светлячок. Он постепенно рос и вдруг превратился в широкий вход в пещеру. Верно - рукотворную. Слишком правильна форма, да и каменные арки тянутся вдоль стен, сходясь в вышине. Стальное кольцо обхватывало пещеру на двух третях ее высоты; яркие плафоны рождали в каменном мешке иллюзию летнего полдня.
Темь, блик…
Тень добралась почти до самого входа и остановилась в двух шагах от него. Свет упал на нее и призрак превратился в человека. Высокого и темноволосого, в желтом кинну и темно-синих хаккама. Верно, молодого, раз долгое и спешное путешествие в чреве горы не заставило его даже запыхаться. Верно, очень старого, раз знал эту дорогу. Только один человек был столь молод и столь стар.
Человек подошел ближе к входу и прислушался.
…Голос слышен в пещере.
Говорит. Шепчет, спорит сам с собой, иногда - ярится и ругается. Шелестящий, пришепетывающий. Шуршание змеи по песку, шипение лопающихся пузырьков, шорох тихого прибоя, - на что был похож голос? На саму душу шипения, если бы она вдруг объявилась в мире.
Человек шагнул из полутемного коридора в освещенный зал.
Взглянул наверх, туда, где узкие каменные ребра сходились в центре купола и нарушил тысячелетний спор шипящих голосов:
- Ты еще жив, гэнсуй? Или мне лучше звать тебя Центурионом?
Голос ошеломленно умолк. Несколько минут в пещере властвовала вязкая тишина. Затем шелестящий голос откашлялся и прошипел:
- Только один безумец мог назвать меня так.
- Ты прав, только я.
Голос надолго умолк. Минуты тянулись и тянулись. Человек в желтом кинну терпеливо ждал.
Дождался.
- Да… ты. Хоть я и не узнаю тебя в этом облике.
- Не будем обо мне. Ответь на мой вопрос.
- Я жив, Несущий Слово, жив так же, как в тот день, когда впервые увидел солнечный луч.
- Это хорошо. Верно, ты еще в здравом рассудке, гэнсуй?
- Я не заслуживаю твоей насмешки, Несущий Слово, - мрачно прошептал голос. - Не зови меня так. Лучше - Центурионом.
- Моя насмешка не так велика, как тебе кажется. Ты жил долго, и будешь жить еще дольше, - усмехнулся Господин Лянми. - Даже дольше меня. И у тебя еще все впереди.
- Не надейся, я, и правда, буду жить долго, - прошелестел голос. - И я увижу тот день, когда ты придешь к концу Пути, и перед тобой встанет тот выбор, о котором ты желаешь забыть.
Человек мрачно усмехнулся.
- Я не пытаюсь его забыть. Это не то, от чего можно отвернуться.
- Вы получили больше, чем другие, - не слушая его, бормотал тихий голос. - Вы жили сотни жизней - так не говори, что цена этого слишком высока.
- Не скажу. Я знаю цену, которую заплатили другие, чтобы я появился. Помню и о той цене, что придется заплатить мне…
- Помнишь ли? Цена, заплаченная за тебя - велика. Сумеешь ли ты ее оправдать?
- Не тебе мне об этом говорить, осколок прошлого, недоразвитый Высший интеллект!
- Я - человек! - взъярился шепот.
- Ты человек? Ты был им! Но сейчас ты, - человек ткнул пальцем в стену, - здесь.
Голос издал невнятное восклицание. И спросил:
- Как ты догадался?
Господин Лянми подошел к стене и провел пальцем вдоль едва заметной трещины, которая складывалась в большой квадрат.
- Время, Центурион. Оно не щадит даже камень. Он крошится, открывая тайное…
Голос вздохнул.
- Жаль, что я не использовал титанит. Все было бы много проще.
Человек пожал плечами.
- Не уверен.
Вновь тишина. Ненадолго.
- И что же ты хочешь? - помолчав, спросил голос.
- Я? Ничего. Только - помочь тебе понять себя.
- Мне - себя? Несущий Слово, я разговариваю с собой тысячу лет!… Я знаю себя лучше, чем кто-либо иной во всем мире может узнать себя. Тысяча лет одиночества! - прохрипел голос. - Ха! Не уверен, что еще
