— Зазу! — обрадованно воскликнула я. — Какими судьбами? — И добавила, обиженно выпятив нижнюю губу: — Мог бы и раньше наведаться! А то, когда нужно, не дозовешься…
Замковой пожал плечами.
— Я, видиш-шь ли, был занят, девочка. Замковым быть — это тебе не плюш-шки по карманам тырить.
Я смущенно спрятала недожеванную лепешку под одеяло.
— Ну и чем обязана вниманию столь занятой персоны?
Меланхолично потеребив когтистой лапкой ухо, Зазу сощурил круглые желтые глаза:
— Сс-слыашал я, один надоедливый человечиш-шка на днях хозяйс-скую библиотеку едва дотла не сс-спалил…
Я опустила глаза, чувствуя, как стыд жаркой волной заливает щеки.
— Это вышло случайно!
— Ага, — хмыкнул замковой, — язык выучила сс-случайно, книгу открыла сс-случайно, единс-ственное заклинание на ардосском тоже сс-случайно наш-шла. У вас-с, людей, ежели неудача, то даже закономернос-сти сс-случайны. Ну да мой хозяин добрый. А ведь всс-сего пару веков назад и не за такую провинность зас-солил бы в бочке да ел, как закус-сь, на ужин… Да-а, с-сславное было времечко…
Под рубашкой суматошно забегали мурашки. Я поежилась, подумав, что не в первый раз уже слышу о кровожадном прошлом Джалу — сначала от него самого, теперь вот от замкового. И если слова дракона можно воспринять как нарочитую угрозу или даже бахвальство, то замковой, кажется, вполне серьезен — вон как глаза мечтательно жмурит, садист чешуйчатый…
— Так ты меня отчитать пришел? — спросила я хмуро.
Хууб, все это время сопевший у меня за пазухой, завозился и высунул любопытную мордочку.
— Это ш-шшто такое?! — От неожиданности Зазу даже подпрыгнул, как гигантский кузнечик. — Это… мыш-шь арахонс-ская, ш-што ли?
— Она самая! — гордо ответствовала я, успокаивающе поглаживая настороженного зверька по пушистому загривку.
Хууб, сверля гремлина черными пуговками глаз, ощерился и зашипел.
— У… у… уубери! — заикаясь, выпалил Зазу.
Замковой враз растерял всю невозмутимость и теперь медленно отползал к противоположной стороне кровати.
— Ш… шш… шельма ядовитая!
— Сам такой! — оскорбилась я, но все же вернула упирающегося зверька за пазуху. Прижала к груди, чувствуя, как взволнованно и быстро стучит маленькое сердечко. Похоже, мышонок испугался не меньше замкового.
— Одного укус-са хватит, ш-штоб отправить тебя к праотцам, глупая!
— Кусал уже! Как видишь, жива и здорова! — огрызнулась я.
Гремлин недоуменно помотал головой. Уши трепетали, как бумажные паруса игрушечной яхты.
Мы помолчали. Притихший Хууб едва слышно посапывал, тычась влажным носом в мою грудь.
— С-странный ты человеческий детеныш-ш, — сказал наконец Зазу, с задумчивым видом постукивая кончиком хвоста по одеялу. — Любопытный… Может, поэтому и терпит тебя Огненный Хасса-ба…
— Кто? — недоуменно переспросила я.
Замковой не ответил. Он смотрел куда-то сквозь меня из-под полуприкрытых кожистых век. Глаза его отсвечивали тусклым золотом в пасмурном полумраке комнаты.
— Ты вроде ключ хотела, от вс-сех дверей который? — выдержав томительную паузу, спросил он.
Я осторожно кивнула, не отрывая от хитрой мордочки настороженного взгляда.
— Надумала, ш-што предложить взамен?
Закусив губу, я всматривалась в бесстрастные янтарные шары с тонкими линиями зрачков, стараясь понять, с чего вдруг замковому проявлять такой альтруизм. Моя пятая точка явственно ощущала какой-то подвох.
— Знаешь, я и без того доставила Джалу множество хлопот… — сказала я со вздохом, честно попытавшись скорчить полную раскаяния мину. Нужно отдать должное: меня действительно мучила совесть за содеянное, причем несколько часов кряду — личный рекорд, между прочим! — Да и предложить мне особо нечего — все пожитки сгорели.
— Что ж, дело хозяйс-ское… — Зазу встал, утопая когтистыми лапками в холмиках одеяла. — Тогда я, пожалуй, откланяюс-сь…
— Постой! — Я подалась вперед и протянула руку, испугавшись, что замковой исчезнет в привычной манере — быстро и бесследно, как морок, вновь оставив меня в одиночестве.
— Сам приходишь, сам предлагаешь мне ключ… Зачем? Разве ты не замковой? Разве в твои обязанности не входит хранить драконьи секреты и сокровища как зеницу ока? Ты ведь знаешь, что… — Я поперхнулась, затем, помолчав немного, признала самокритично: — Что от меня одни неприятности!
