– В тридцать седьмом я вернулся… Ты, Макс, не захотел, а я… Ну ты понимаешь. Я как раз из-под Уэски, весь в боевом угаре, и сразу в Москву. А там мясорубка такая, что впору вспомнить незабываемый тысяча девятьсот восемнадцатый год. Метут всех. Пленумы, тройки, митинги. У Коли[21] глаза безумные, а вместо крови морфин, растворенный в алкоголе. Слуцкий[22]… Вот мужик был. Ас! Он мне ничего не сказал, только в глаза посмотрел, и я все понял. Рванул в Питер. Под Лугой есть вход, через него я сюда и выскочил. И застрял я здесь надолго. Только в сороковом вылез тихонько, и по старой ксиве (Вика встрепенулась, услышав незнакомое слово)… Это документы, Вика. Были у меня документы заготовлены, вот по ним и легализовался. Ну, да это к делу не относится. А вот что относится, так это мое здесь пребывание. Вы поймите, – налей и мне, Макс, – я сюда не на день, не на неделю попал. Застрял надолго. Еда здесь была – я как раз в тридцать пятом запасы обновил – так что с этим проблем не было. Опять же, зверья здесь полно: хоть каждый день охоться. Кабаны, олени, лоси, зайцы всякие, но скука смертная. Необитаемый остров помните? Вот оно самое, что у того Селкирка[23], только с комфортом. И стал я от нечего делать думать, что же это за место такое и где оно все-таки находится? Если по звездам судить, северо-запад. Километров двести, не больше, от Новгорода. Ну сходил я в разведку. Карта тут завалялась старая, еще от империи российской осталась, я по ней и пошел с компасом. Поверите, четыреста верст отмахал, и никаких следов цивилизации. Ни тебе железки, ни шоссе, ни дорожки, раздолбанной какой, местного значения. Ничего. Ни городов, ни сел, ни линии телеграфной. Пусто. Дикая природа и все. Но ведь я не мальчик. Кое-чего в этой жизни понимаю. Деревья, зелень, зверье – все наше, родное. Все типичное, именно что для северо-запада. И климат. Значит, что?
– Ты хочешь сказать, что это параллельный мир? – с интересом спросила Вика.
– Ну была у меня такая мысль. Но ты, Вика, подожди. То ли еще будет! Фэнтези у нас было…
– Какое фэнтези? – не понял Макс.
– А такое! Вот тут дама Виктория, оказывается, маг у нас и волшебник, а ты говоришь! Так что фэнтези у нас было. Science Fiction тоже. Вся наша жизнь, можно сказать, одна сплошная научная фантастика. А теперь, следите за руками, будет у нас die alternative Geschichte. [24]
Виктор, довольный произведенным эффектом, откинулся на спинку стула и от души засмеялся. Потом пополоскал рот коньяком, наблюдая с торжеством за выражением лиц Макса и Вики, и, наконец, решил, что пора бы и продолжить:
– Я время от времени лазил обратно. Осторожненько, как мышка… высунусь, послушаю радио – и обратно. И вот, как-то раз – я выпивши был, если честно, – ошибся в кодах доступа. Гляжу, а стена не там, где надо, и не такая. А! Вы же не знаете. Когда артикулируешь код доступа, видишь Порог. Не Порог, конечно, а что-то такое… типа стены или преграды, а в ней пролом, дырка, ну так примерно. Понимаете? И вот вижу эту дурацкую стену, а она не там, то есть не так расположена. Не объяснить это словами, только знаю, не то. Но пролом-то есть! Я и влез. И опять же, с той стороны… Ну то есть под Лугой это полянка в лесу. Здесь опушка. А там… там тоже опушка, речка, очень похоже, но сразу видишь – не то! Другое. Послушал я радио и чуть с ума не свихнулся. Как в бреду. Сижу, слушаю и обалдеваю. Я, ребята, ту ночь как сейчас помню. Это была передача из Питера… Я сначала не вник, а потом слышу что-то типа товарищ Свердлов посетил верфи Балтийского завода, и поплыл. Какой, на хрен, Свердлов, если он уж сколько лет как покойник? Все, все, Макс! Подробности письмом и в другой раз. По факту, Вика права. Это все параллельные реальности или еще как, но суть от того не меняется. Я так полагаю, мы сейчас находимся на Земле, только на другой Земле, где людей отродясь не было или вымерли, к чертовой матери, как мамонты. Мамонты, кстати, здесь не вымерли. Я, когда к Новгороду шел, встретил пару. Здоровые, что твои лоси! Так вот, это параллельная Земля. А есть и еще одна. Это на твои недоумения, Макс, ответ. И на той Земле все как у нас, но с двумя существенными различиями, или тремя. Первое: они на четыре года примерно от нас отстают по времени. Сейчас у них, стало быть, девяносто шестой. И второе: Каплан не промахнулась, то есть, как я понимаю, не то чтобы Фаня могла попасть, но боевики Феликса Эдмундовича работу выполнили не так топорно, как у нас. И все пошло по-другому. Там у них рулили Свердлов и Дзержинский и примкнувшие к ним Фрунзе и Троцкий со Смирновым. То есть все как один местные кадры. Даже Лев Давидович как бы свой – председатель Петербургского Совета, не кот насрал. А кстати, Макс, угадай, чем он у них особенно знаменит?
– Если спрашиваешь, значит, что-то совсем особенное.
– Не то слово! Он у них творец новой экономической политики и теоретик социалистической экономики в эпоху капитализма!
– Ты серьезно?
– А то! У них, Макс, другой социализм, хотя черного кобеля… ну ты понимаешь. Создателей Красной армии там, кстати, трое, как Отец, Сын, и Дух Святой: Фрунзе, Лашевич, и… в жизнь не угадаешь! – Муравьев! Свердлов все больше в Советах, Троцкий в экономике и теории, Феликс (он у них в тридцать четвертом помер) – ВЧК, НКПС и далее везде. Зиновьева, Каменева, Бухарина и еще до кучи, всех к стенке поставили, как врагов народа и наймитов мирового капитала. Как говорится, от судьбы не уйдешь. Блюхера и Тухачевского тоже, только колода стасовалась по-другому. Там и Буденного к заговору подверстали. А вот Клим опять сухим из воды вышел, но это уже так, подробности. Постреляли, помитинговали и пошли дальше, строить, что там положено. Ну что ты, нас, коммунистов, не знаешь? Бей своих, чтоб чужие боялись! Такой вот ответ на поставленный тобою вопрос.
Теперь, Вика, снова тебе отвечаю. Сидеть мы здесь можем долго. Выйти можем в Финляндии. Этот вариант и потому хорош, что до корабля оттуда ближе.
– Вот как? – Вика думала о своем. – Где же борт?
