В какой-то момент генерал-адъютанту стало казаться, что все неприятности остались позади, и уже можно спокойно перевести дух. Однако капризная богиня Фортуна высокомерно фыркнула и повернулась к наместнику кормовой частью своего божественного тела: на траверзе мыса Риф отряд лоб в лоб столкнулся с восьмёркой вражеских истребителей, высланных адмиралом Того для перехвата дерзких северных варваров. Встреча стала полной неожиданностью для потомков самураев, так как произошла в момент поворота японцев на восемь румбов к норд-осту.
Как уже говорилось выше, противник не ожидал от русских очередной военной хитрости в виде нового типа камуфляжа, благодаря чему наши корабли в темноте напоминали мифических «летучих голландцев». Видимо, именно по этой причине опытные японские сигнальщики обнаружили цели на расстоянии всего в пару кабельтовых, в то время как их русские визави подняли сигнал тревоги несколькими минутами ранее.
Потеряв строй, вражеские истребители на пятнадцати узлах проскочили вдоль левого фланга нашего отряда, беспорядочно паля из пушек. В момент расхождения контркурсами расстояние между противниками колебалось от одного до четырёх кабельтовых, и японцы просто не успели применить свой главный козырь – минное оружие.
Мысленно поставив себя на место униженного и оскорблённого вице-адмирала Того, генерал-адъютант заранее подготовился к подобной встрече. Сразу же после прохождения мыса Терминал русский отряд перестроился в три кильватерные колонны, среднюю из которых составляли четыре канонерских лодки. По правому борту, ближе к берегу, шли три номерных миноносца, левее, мористее, держалась шестёрка «соколов».
Плотный огонь, открытый русскими, стал для японцев ещё одним сюрпризом, сорвавшим первую, сумбурную атаку трёх истребителей 5-го отряда. После этого враг изменил тактику и спустя полчаса навалился двумя четвёрками, заходя в атаку одновременно и с носовых, и с кормовых курсовых углов. Не обращая внимания на получаемые попадания, неприятельские истребители упорно пёрли вперёд, чтобы выпустить торпеды с минимального расстояния.
Здесь следует отметить, что основная нагрузка по отражению торпедных атак легла на артиллеристов русских канлодок. Инициированный Алексеевым процесс перевооружения канонерок привёл к тому, что к июню 1904-го года эти корабли несли по паре 120-мм и по пять-восемь 75-мм скорострельных пушек, не считая орудий главного калибра и кормовых шестидюймовок. Если бы подобный бой происходил днём, то японские истребители даже не смогли бы сблизиться на дистанцию пуска торпед.
К сожалению, сражение разгорелось в тёмное время суток, когда дальность стрельбы и вес бортового залпа нивелировались ограничением видимости в три-четыре кабельтова максимум. Кроме того, на этот раз русским морякам противостояли не тихоходные и слабовооружённые миноносцы 2-го и 3-го классов, а современные истребители постройки фирм Ярроу и Торникрофта, имевшие достаточно сильное артиллерийское вооружение.
Противник добился результата в первой же атаке: 76-мм снаряд угодил в баковое орудие «Сторожевого», убив находившегося на орудийной платформе командира корабля, лейтенанта Лукина. Управление истребителем оказалось потеряно всего на пару минут, но этого хватило – «Сторожевой» не сумел увернуться от начинённой взрывчаткой стальной сигары. Ещё одна торпеда проскочила перед носом «Отважного», поразив миноносец № 206, возглавлявший правую колонну. Бывший «Ревель» разломился пополам, очень быстро уйдя на дно, из экипажа удалось спасти всего пять человек.
Теряя ход, «Сторожевой» вывалился из строя, становясь отличной мишенью для неприятельских комендоров. На выручку систершипу бросились «Сердитый» и «Смелый», вступили в жаркую артдуэль с «Сирануи», «Югири» и «Мурасаме». Попытка завести буксир не удалась, так как попадания в корпус и палубу «Сторожевого» шли одно за другим. После того, как торпедированный корабль лёг на левый борт, лейтенант Бахирев снял с тонущего истребителя остатки его экипажа. Отстреливаясь от врага, «Смелый» и «Сердитый» отошли на соединение с основными силами.
Японцы также понесли потери: при выходе в торпедную атаку «Хаятори» получил 120-мм снаряд в машинное отделение, резко потерял скорость и угодил в прицелы крупнокалиберных пушек «Манджура» и «Отважного». Двух прямых попаданий из старых добрых восьми– и шестидюймовок сполна хватило, чтобы отправить «Хаятори» на дно. Ещё два 120-мм снаряда поразили «Харусаме», но он успел скрыться в спасительной темноте, сумел дотянуть до залива Сицхао, где и приткнулся к берегу.
Наскоро залатав свеженькие пробоины, самураи перезарядили минные аппараты и минут сорок спустя атаковали повторно. Зайдя с носовых курсовых углов, шесть истребителей противника засыпали градом снарядов идущие в авангарде «Скорый» и «Стройный». Спешно расстреляв около дюжины торпед, японцы оперативно отвернули в сторону, чтобы, не дай бог, не повторить судьбу «Хаятори».
Одна из мин поразила «Стройный», вторая прошла под форштевнем «Отважного», третья же угодила в корму «Корейца». Садясь носом, «Стройный» повернул к берегу острова Сяошаньдао, а канонерская лодка потеряла ход. Опасаясь быстрой гибели корабля, капитан 2-го ранга Беляев был вынужден отдать приказ большей части экипажа немедленно эвакуироваться на борт «Гремящего».
Попытка взять тонущую канлодку на буксир не удалась, и спустя полчаса «Кореец» опустился на дно Жёлтого моря. «Стройный» почти дотянул до отмели, сев на грунт на глубине в полтора десятка метров. Экипаж русского истребителя вплавь добрался до берега Сяошаньдао и во второй половине дня был снят с острова пришедшим из Дальнего «Расторопным».
Предрассветные сумерки застали остатки отряда наместника в пяти кабельтовых восточнее острова Саньшаньдао. Русские моряки напряжённо вглядывались в туманную дымку, ожидая третью атаку неприятеля, Алексеев нервничал, требуя как можно скорее исправить станцию радиотелеграфа и наладить, наконец, связь с Порт-Артуром. Больше всего в тот момент генерал-адъютант боялся, что с первыми лучами солнца он узреет четвёрку японских броненосцев или пару-тройку вражеских крейсеров, либо то и другое, вместе взятое.
