– Так что, приятель, смотри внимательней и используй эти свои… ментальные возможности. Или ты только тех зачаровать можешь, кто тебе понравился? Ну смотри, нелюди те точно не понравятся, а вот ты им – вполне можешь, – Каскадёр пихнул худощавого мага в плечо, от чего того впечатало в бронированную стенку, и опять заржал.
Никодим с привычной уже испуганной рожей полез к бойнице.
Первые лучи солнца, как пишут в романах, раскрасили розовым небо на востоке. Атаки всё не было.
– Скрипач, отбой, иди погрейся, – сообщил Хром снайперу по рации. Тот почти сутки лежал в снегу в засаде.
– Принял, – ответил разведчик, ничем не выразив в голосе ни облегчения, ни удивления.
– Думаешь, они днём не нападут? – спросил Каскадёр.
– Скрипачу по-любому отдых нужен. Да и нам тоже. Первая смена твоя и мага, – Хром неуважительно пнул ногой Никодима. – А мы – спать.
Ахромеев вместе с Сэнсэем и Гусаром удобно устроился в БТРе, лёжа. Численность экипажа позволяла. Водитель остался в кабине. БТР по самый нос зарылся в снег. Весной на этом месте разливалось озеро и имелось солидное углубление, в которое и заехал БТР. Поэтому сейчас задняя часть корпуса поднималась вверх, как корма тонущего корабля.
Снился Ахромееву необычный сон: ослепительно-красивая девушка, у которой между рук проскакивали синие молнии, и воин, стремительный и беспощадный, уничтожавший своих врагов. И воин и девушка, с ног до головы в крови, заключили друг друга в объятия… Досмотреть сон Хрому не дали, пихнули в плечо:
– Командир, – прогремел над ухом шёпот Гусара, – идут.
Хром подскочил, ни слова не говоря, метнулся к перископу БТРа. Тут же зажмурился – полдень. Солнечный свет отражался от снега и слепил не хуже фотовспышки.
Дав глазам попривыкнуть, Хром опять взглянул в оптику. Увидел. Десяток коричневых фигур, медленно приближавшихся к машине.
– С другой стороны столько же, – равнодушно сказал Сэнсэй.
– И с кормы, – добавил Гусар, – только из-за наклона из башни не разглядеть.
– В штаб сообщили?
– Так точно, – ответил Каскадёр. В опасные моменты с него слетала вся напускная бравада, он становился спокоен и сосредоточен. – Огонь открывать будем?
– Пока нет. Подпустим ближе.
Нелюди – снежные люди – шли – нет, ступали твёрдо и уверенно, как и положено идти хозяину своей земли. Так выходят воины против наглых чужаков, забредших на их поле и ещё не знающих, с кем связались.
Снежные люди шагали, опираясь на длинные копья, как на посохи. Широкие наконечники блестели на солнце.
«Неужели это они так камень отполировали?» – восхитился Хром.
Враги приближались, расстояние было уже меньше ста метров.
«Как бы что-нибудь не заподозрили», – про себя решил Хром и вслух:
– Ребята, готовьтесь по моей команде огонь.
И сам положил палец на спуск РПК в башне. Рядом в боевом модуле был рычаг запуска свето-шумовых и слезоточивых гранат, смонтированных на корпусе. Пусть только подойдут поближе.
Цепочки врагов сомкнулись в кольцо на расстоянии сорока метров вокруг БТРа.
– Огонь, – шепнул Хром и нажал спуск.
РПК дёрнулся, застрекотали автоматы разведчиков.
К удивлению Хрома, нелюди будто заранее знали момент выстрела – разом присели на колено, распрямились и метнули копья. Слитный удар по броне корпуса, будто из ПК очередь засадили. Только железо всё равно покрепче камня оказалось – пробитий не было. Лишь спустя секунду Хром запоздало понял, что башню заклинило. Неужели копьё попало?
Нелюди в три прыжка преодолели двадцать метров, опять на удивление слаженно остановились, замерли.
– Сейчас! – крикнул Сэнсэй.
Хром и сам знал, что… сейчас.
Ледяной ветер вдруг пронёсся внутри БТРа, и страх поднялся из глубины сознания, заполнил, сковал тело колючими тисками, как холодная вода в проруби незакаленного пловца. Александр старался не шевелиться, чтобы лишнее движение не вызвало новый укол страха. Ноги и руки стали ватными, сердце колотилось в бешеном ритме. И главное – страх… просто страх.
Трусливые истеричные мысли вырвались откуда-то из глубины натуры, визгливый голос в голове запричитал: «Главное, ничего не делать, не сопротивляться. Не привлекать внимание. Затеряться среди других. Пусть нападут на кого-нибудь другого, но лишь бы не на меня».
Бывший спецназовец даже не успел устыдиться трусливых мыслей. Он пытался бороться. На самом деле страх боли, усталости, смерти был хорошо ему
