Алекс молчала, не в силах вымолвить ни слова. С экрана донесся ее голос:
— Сюрприз.
Ее рука метнулась к кобуре и вытащила пистолет.
Из динамиков донесся едва слышный голос вампира:
— Мразь из Федерации. Ваше время кончилось.
Следующие несколько секунд записи не оставили сомнений в том, что произошло в подвале. Вспышка и грохот пистолетного выстрела. Крик отлетающего в темноту вампира, тело которого уже разрывал носферол. Камера дернулась и как будто в ужасе отвернулась.
Только теперь Алекс поняла, как сняты эти кадры. На выжившем человеке была прикреплена миниатюрная камера, поворачивавшаяся туда же, куда и он, видевшая то же, что и он. Камера могла быть где угодно — в пуговице куртки, в значке.
Алекс вдруг пробрала дрожь. Худшее еще впереди. Она вспомнила, что сказал человек, когда увидел, как она одной пулей уничтожила вампира.
И свой ответ, перед тем как она сделала человеку укол.
Потом она сразу же воткнула заполненный вамблоком шприц ему за ухо, уничтожив память о произошедшем. Ее слова не должны были оставить следа — такие производят драматический эффект и сразу же забываются. Просто один из способов разнообразить рутинную работу, которой Алекс занималась уже не одно десятилетие.
Но, записанное на пленку, такое признание считалось нарушением законов Федерации и означало билет в один конец на «последний рубеж».
И Олимпия слышала его, произнесенное громко и отчетливо. «Вот, значит, в чем дело, — подумала Алекс. — Моя судьба предрешена».
Однако в критический момент съемка внезапно прервалась. На ее месте появилась многообещающая надпись:
«ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…»
Алекс с облегчением вздохнула — мысленно.
— Отличная работа, агент Бишоп, — сказала Олимпия.
— Откуда я могла знать? — запротестовала Алекс.
— Что случилось с человеком? — спросил Донской.
— Я вытащила его оттуда, накачав вамблоком.
— А камера осталась в целости и сохранности, — вставил Гибсон. — Эту память ты не стерла.
— Почему вы не избавились от него? — спросила Олимпия. — Уничтожив тело, вы уничтожили бы видео.
— Моя работа состоит с том, чтобы наказывать вампиров-отступников, а не убивать людей. Разве это не нарушение законов Федерации?
— Ваша работа, — огрызнулась Олимпия, — защищать Федерацию и поддерживать ее. Любой ценой — не важно, вампир перед вами или человек. Законы Федерации — это правила, соблюдения которых мы требуем от рядовых вампиров. Но ради общего блага те из нас, кому даны соответствующие полномочия, могут определенным образом раздвигать рамки закона. Я полагала, что вы, как опытный агент, должны это понимать. — Она умолкла, кипя от злости. — Очевидно, нет. И теперь благодаря вам люди знают о нас. Они знают о Федерации. Именно этого мы пытались избежать с самого первого дня. Секретность всегда была основой нашего существования.
— Вы говорили с человеком, агент Бишоп? — спросил Донской, смерив ее взглядом опытного следователя. — Существует ли что-либо, о чем нам следует знать? То, что вы ему рассказали и что появится в следующей части видео, которую Найтли опубликует на своем сайте?
Алекс посмотрела в глаза Донскому. Знает ли он правду или просто пытается хитростью выманить у нее признание вины? Она сглотнула.
— Нет, — солгала Алекс. — Я просто выполнила работу, которую мне поручили, и убралась оттуда. Вот и все.
— Этот Эррол Найтли стал чрезвычайно популярен после выхода новой книги, — сказала Олимпия. — Миллионы людей заходят на его сайт. Надеюсь, вы понимаете, насколько все серьезно?
— При всем уважении позвольте с вами не согласиться, — возразила Алекс. — Не обращайте внимания, и все быстро забудется — как фальшивые следы снежного человека, привидения и лох-несское чудовище. Это Интернет, Верховный правитель Ангелополис. Там уже полно чуши, которую никто не воспринимает всерьез.
