доступом в другие миры. Это будет довольно легко сделать, учитывая то, насколько сильно этот псих любил свои путешествия.
Эфраим поджал губы:
– А ты раньше серьезно говорил? Что тебе нравится наша команда?
Нейт, казалось, удивился, но быстро оправился:
– Ну да. У меня такое чувство, что мы начинаем понимать друг друга. Я словно вновь обретаю лучшего друга, – он опустил глаза. Кажется, сейчас Нейт впервые сказал правду.
Похоже, при всей своей браваде Нейт просто скучал по Эфраиму. Предательство друга ранило его и, смешавшись с гневом и разочарованием, легко превратилось в ненависть. Нейта всю жизнь колотили и унижали, и вполне понятно, что он уцепился за любую силу, которая оказалась поблизости. Нейт не был хорошим парнем, об этом даже речи не шло, но Эфраим, кажется, начал его понимать.
– Я тоже, – сказал Эфраим. – Последние несколько дней были хороши. Дело не только в монете, – он помедлил. – Но и в том, что мы вместе тусуемся. Мне не нравится то, что ты делаешь, но мы можем над этим поработать, – улыбнулся он.
Глаза Нейта расширились:
– Правда?
Эфраим вручил ему контроллер.
– Решено. Я хочу продолжить сотрудничать с тобой, ну и над дружбой поработаем. Кажется, здесь мне больше нет места. Не хочу бросать другие вселенные, – Эфраим вытащил монету. – Я попробовал однажды… ты был прав – это единственная вещь, которая все делает для меня.
Эфраим подумал, что после его слов – тех, что Нейт так хотел услышать, – ложь станет еще правдоподобней.
– Ты уверен? – спросил Нейт. Он нахмурился, выдавая тем самым собственный скептицизм и даже разочарование, и движением запястья открыл контроллер, не сводя глаз с Эфраима.
– Уверен.
– А как же Джена?
Эфраим посмотрел на девушку, стоящую на ступенях библиотеки. Она казалась счастливой – там, с ее Эфраимом.
– У нее много версий. Кроме того, у меня вроде что-то получается с Зои.
Сказав это, он сразу понял, что не соврал. И Нейт купился.
Он начал бегать пальцами по клавиатуре, словно писал кому-то сообщение:
– Тогда я удалю координаты этой вселенной из контроллера. Если захочешь это сделать, пути назад не будет, Эф. Шансы на то, что мы вновь случайно на нее наткнемся… ну я никогда не был особенно силен в математике, но тут вероятность очень мала. Ты действительно согласен?
Обманывал ли его Нейт? Эфраим на это надеялся. В случае ошибки он мог никогда не увидеть снова свою вселенную. Мог ли он принести такую жертву?
Оно того стоило, если так получится раз и навсегда обезвредить Нейта. И как еще лучше доказать свою искренность?
– Давай, – сказал Эфраим.
Контроллер пискнул три раза, и с экрана исчезла цепочка из десяти цифр. Эфраим ощутил внезапную слабость. Мосты сожжены. Оставалось лишь надеяться, что план сработает и жертва не будет напрасной.
– Молодец, – сказал Нейт. – Пошли домой.
Эфраим сунул монету в устройство и в последний раз посмотрел на родную вселенную, прежде чем та исчезла навсегда.
Глава 27
– Ты правильно поступил. И ты это знаешь, – сказала Зои.
– От этого я не чувствую себя лучше, – ответил Эфраим, прислонившись к пыльной книжной полке. Они сидели на первом этаже хранилища, в закрытой публичной библиотеке Саммерсайда. Здание заперли, многие книги пропали, но у Зои все еще оставался ключ, и место прекрасно подходило для встречи. Здесь Нейт стал бы их искать в последнюю очередь.
Зои расположилась перед ним, их разделяла электрическая лампа. Сидя в темноте с девушкой, Эфраим сразу вспомнил истории о парах, шалящих между книжными стеллажами.
– Так когда ты мне расскажешь, в чем заключается твой большой план? – спросила Зои. – Ты прямо как на иголках сидишь.
– Я хочу, чтобы остальные пришли, и не пришлось все повторять, – он улыбнулся. – Кроме того, веселее держать тебя в неведении.
– Ха-ха, – она щелчком выключила лампу, и их окутала тьма. – Посмотрим, как тебе это понравится.
– Эй! – Он подождал, пока глаза привыкнут, но лишенная окон комната оставалась черной. – Хватит, Зои. Включи свет.
– Не знала, что ты боишься темноты.
– Нет, знала. Твой Эфраим наверняка тоже боялся. Это нечестно.
– У тебя тоже есть маленький ночник, без которого ты не можешь уснуть? – спросила Зои. Ее голос теперь звучал ближе.
