тычок от матери.
— Я в порядке, сэр, — повторил мальчик.
— Я могу задать тебе другой вопрос? Крутой вопрос?
— Лучше говорить «серьезный», а не «крутой». Так учит меня мама.
Джейкоб посмотрел на Люсиль. Та застыла на месте, застигнутая врасплох где-то между удивлением и одобрением.
Беллами усмехнулся.
— Наверное, ты прав, — сказал он. — Так я могу задать тебе сложный вопрос?
— Не знаю, — ответил Джейкоб. — Может, вместо этого послушаете мою шутку?
В его глазах вдруг вспыхнули веселые искорки.
— Я знаю много хороших шуток!
Агент сложил ладони в «ковшик» и пригнулся к столу.
— Ладно. Давай послушаем одну из них.
Люсиль безмолвно взмолилась:
— Как вы назвали бы цыпленка, перебегающего дорогу?
Женщина затаила дыхание. Любая шутка, вовлекавшая цыпленка, могла оказаться вульгарной.
— Отбивная в движении! — выпалил Джейкоб еще до того, как Беллами успел подумать над ответом.
Мальчик хлопнул себя по бедрам и засмеялся старческим смехом.
— Забавно, — сказал Беллами. — Это тебя папа учит шуткам?
— Вы хотели задать мне сложный вопрос, — отвернувшись, ответил Джейкоб.
Он смотрел в окно, как будто ждал кого-то.
— Хорошо. Мне известно, что тебя уже спрашивали об этом. Я знаю, что ты отвечал на такие вопросы сотни раз. Возможно, я сам задавал их тебе. Но сейчас я должен спросить тебя снова. Что первое ты запомнил, когда «вернулся»?
Джейкоб хранил молчание.
— Ты помнишь, как вдруг очутился в Китае?
Джейкоб кивнул, и Люсиль, на удивление, не прикрикнула на сына. Очевидно, она тоже заинтересовалась воспоминаниями «вернувшегося». По привычке ее ладонь приподнялась для нежного подзатыльника, но женщина быстро опомнилась и опустила руку на колени.
— Я помню, что стоял у воды, — сказал мальчик. — Потом шел вдоль реки. Я знал, что у меня будут неприятности.
— Почему ты ожидал неприятностей?
— Я понимал, что мама и папа не знали, где меня искать. Когда наступил вечер, я испугался еще больше. Не из-за того, что ждал неприятностей, а потому что родителей не было. Папа обязательно нашел бы меня. Но он не приходил…
— Что случилось потом?
— Прибежали какие-то люди. Китайцы. Они говорили по-своему.
— Что дальше?
— Меня начали успокаивать две женщины. Их речь была забавной, но слова звучали красиво. Я не знаю, о чем они говорили. И они почему-то понравились мне.
— Да, — произнес Беллами. — Я понимаю, о чем ты говоришь. Недавно мне довелось беседовать с врачами на медицинские темы — с доктором и медсестрой. Большую часть времени они осыпали меня незнакомыми словами. Но они произносили их очень красиво. Джейкоб, а ведь это просто удивительно, как много разного можно рассказать о людях по манере их речи. Верно?
— Да, сэр.
Затем они поговорили о событиях, которые случились с Джейкобом после того, как его нашли у реки рядом с маленькой рыбацкой деревушкой неподалеку от Бейдоинга. Мальчик с восторгом рассказывал о своих приключениях. Он чувствовал себя великим путешественником — героическим исследователем неведомой страны. Да, вначале он был сильно напуган. Но потом все стало интересным и забавным. Его окружали странные люди. Ему давали странную пищу, к которой он быстро привык. И даже теперь, пока Джейкоб сидел в комнате вместе с агентом Бюро и любимой мамочкой, его живот урчал от теплых воспоминаний о китайской еде. Он не знал названия блюд, но помнил их вкус и запахи.
Джейкоб долго говорил о пище и отзывчивых китайцах. Даже когда приехали городские чиновники, которых сопровождали солдаты, с ним по- прежнему обращались по-доброму, как будто он был одним из них. Его кормили до отвала — пока еда уже не лезла в горло, — и пока он ел, они смотрели на него, как на чудо и непостижимую загадку. Затем был долгий полет на самолете, который оказался совершенно не страшным. Джейкоб вообще не боялся. Раньше он всегда хотел слетать куда-нибудь, и вот теперь провел на борту самолета почти восемнадцать часов. Стюардессы вели себя вежливо, но они не были такими приятными, как агент Беллами, который встретил его в аэропорту.
