опустевший дом.
— О, Господи, — прошептала она.
— Ну-ну, Люсиль, — сказала жена пастора. — Не надо так расстраиваться.
Ее пустые слова не могли остановить пожилую женщину.
— При каждой встрече с этим Беллами я продолжаю говорить ему, что это неправильно — что Бюро совершает ошибку, поступая таким образом. Но у него одна отговорка: он ничего не может сделать. В лагере теперь заправляет полковник Уиллис. Все приказы исходят от него. Я ничего не могу поделать, повторяет мне Беллами. Что он этим хочет сказать? Он человек или кто? Разве люди не способны на тысячу дел в любой ситуации?
По щекам Люсиль стекали капли пота. Пастор и его жена отдернули от нее руки, словно она была электрической плитой, которую включили без предупреждения.
— Люсиль, — понизив голос, сказал мистер Питерс. — Даже если агент Беллами не знает, что делать, у Бога имеется план.
Священник говорил весомо и медленно. Он знал, что это успокаивало возбужденных людей, хотели они того или нет. Пожилая женщина смотрела на Библию, которая лежала на ее коленях. На ее лице застыло вопрошающее выражение.
— Но прошли уже недели, — возразила она.
— Ваши любимые живы. Верно?
— Я полагаю, да.
Она открыла Библию наугад. Ей хотелось увидеть слова заверения, и только Библия могла утешить ее.
— Но они…
Она искала добрые слова. Люсиль почувствовала бы себя лучше, если бы нашла какую-нибудь правильную фразу.
— Они… заточены.
— Они находятся в школе, где каждый ребенок этого города учился читать и писать, — ответил пастор.
Он снова обнимал Люсиль за плечи.
— Да, я знаю, что сейчас она выглядит иначе, с солдатами и колючей проволокой. Но это по-прежнему наша городская школа. То самое здание, в которое годы назад ходил Джейкоб.
— В ту пору школа была новой, — перебила его Люсиль.
Ее ум погрузился в воспоминания.
— Я уверен, что она была красивой, — поддержал ее пастор.
— О, да! Она была красивой. Сияла новыми красками. Здание не выглядело таким большим. Это позже появились пристройки. Когда город стал старше и больше, там провели реновацию территории.
— Значит, мы можем считать, что ваши муж и сын находятся в старой школе.
Люсиль промолчала.
— У них имеется крыша над головой. Они сыты.
— Потому что я ношу им пищу!
— Лучшую пищу во всей округе!
Пастор со вздохом посмотрел на свою супругу.
— Я часто советую своей любимой напроситься к вам в ученицы и потратить пару недель на уроки кулинарии. Так она могла бы выведать секрет вашего персикового кобблера[2].
Люсиль с улыбкой отмахнулась рукой.
— В том рецепте нет ничего особенного, — сказала она. — Кстати, я ношу еду и Мартину Беллами.
Немного помолчав, она добавила:
— Как я уже говорила, он нравится мне. Я считаю его хорошим человеком.
Пастор мягко похлопал ее по спине.
— Конечно, он хороший. Харольд, Джейкоб, агент Беллами и все остальные, кому довелось попробовать ваш кобблер, все выражают вам свою признательность. Я слышал, вы приносите в лагерь большое количество еды. Люди ежедневно благодарят вас за это.
— То, что правительство сделало их пленниками, еще не означает, что они должны питаться помоями, которые дают им солдаты.
— Мне говорили, что они получают пищу из службы доставки некоей миссис Браун. Как теперь называется ее фирма? Ах, да! «Наша пища — гордость нации».
— Вот я и говорю, что помои.
Они засмеялись. Когда смех утих, пастор бодро произнес:
— В лагере наводят порядок. Харольд и Джейкоб получат все необходимое.
