— Конечно, я могу оспорить прозвучавшие тезисы, — спокойно ответил священник. — Физический мир берет начало в духовных сферах. Он произрастает из корневых концепций, которыми являются Бог и область сверхъестественного. Несмотря на все преимущества науки, несмотря на множество ее дисциплин и теорий, на мигающие лампочки жужжащих детищ современной технологии, наиболее важные вопросы — например, как возникла вселенная и какова окончательная цель человечества, — по-прежнему остаются без ответов. Наука здесь бессильна.
— А что Бог сказал бы о «вернувшихся»? — прокричал дородный мужчина, оборвав зарождавшиеся аплодисменты аудитории.
Схватив мясистыми пальцами руку оторопевшей телеведущей, он поднес ее микрофон к своему рту и пролаял вопрос:
— Вы утверждаете, что чертовы ученые ничего не смыслят. Но что тогда знаете вы, преподобный?
Пастор Питерс вздохнул. Он приподнял руку к виску и начал массировать голову.
— Этот священник обрек себя на трепку, — сказал он. — Они оба заслужили порки.
— Что ты имеешь в виду? — спросила его жена.
Ответ не заставил себя ждать. Ситуация на ток-шоу развивалась шумно и динамично. Дородный мужчина вырвал микрофон у ведущей и начал кричать, что преподобный и ученый ни черта не стоят. Они лишь обещают ответы, возмущался грубиян, но ничего не дают.
— Когда дело доходит до реальных решений, вы оба бесполезны!
Аудитория отозвалась шквалом аплодисментов и веселых выкриков. Дородный мужчина произнес тираду о том, что никто — ни научные умы, ни отцы церкви, ни шарлатаны из правительства — не может обуздать море «вернувшихся», в котором скоро утонут нормальные живые люди.
— Они сидят и ничего не делают, а нам советуют терпеливо ждать, пока эта нежить будет выползать, одна за другой, из могил!
— Выключи! — сказал пастор Питерс.
— Почему? — спросила его жена.
— Тогда смотри эту чушь сама.
Он встал.
— Я пойду в кабинет. Поработаю над проповедью.
— Ты же говорил, что уже закончил ее.
— Начну еще одну.
— Может быть, тебе нужна моя помощь? — спросила его жена, выключая телевизор. — Я не буду смотреть это шоу. Я лучше посижу с тобой.
Пастор допил кофе и вытер ладонью место, где стояла чашка. Он медленно встал с кушетки и направился к двери. Его жена тоже вскочила на ноги.
— Эта программа дала мне идею, которую ты можешь выразить в проповеди. Идею о том, что люди не должны сбиваться с пути, идя на поводу ложных пророков.
Пастор уклончиво хмыкнул.
— Я думаю, — продолжила его жена, — мы все должны понять, что ничего не происходит случайно. Пусть люди знают, что для всего имеется Божий план и что жизнь каждого человека является его частью.
— А что я буду делать, когда они спросят меня, каков этот план? — не глядя на жену, спросил пастор.
Он прошел на кухню. Супруга семенила за ним следом.
— Ты скажешь им правду! Скажешь, что не знаешь Божьих замыслов, но что ты полностью уверен в них. Людям нужны такие откровенные признания.
— Люди устали от ожидания. Это проблема каждого пастора и священника, каждого шамана и жреца вуду. Люди устали от разговоров о наличии какого-то высшего плана. Все обещают его, но никто не говорит, каков этот план.
Пастор Питерс повернулся и посмотрел на жену. Она казалась еще меньше, чем обычно, — маленькая женщина с тяжелым грузом неудач.
Она тоже хранила безмолвие. С тех пор как началось нашествие «вернувшихся», ее муж изменился. Между ними выросла стена. Появилось то, о чем он не говорил ей. То, что он не решался вставлять в свои проповеди.
— Пойду, поработаю, — сказал он, собираясь покинуть кухню.
Она встала перед ним — цветок, преграждавший путь человеку-горе. Гора, как обычно, остановилась перед ней.
— Ты все еще любишь меня? — спросила она.
Он наклонился и нежно поцеловал ее. Какое-то время пастор держал ее лицо в своих руках, затем провел большим пальцем по ее губам и снова поцеловал.
— Конечно, я люблю, — мягко ответил он, говоря ей чистую правду.
Затем пастор осторожно приподнял жену и сдвинул ее в сторону.
