– Над могилой, – произнесла Карни голосом, какого Диего ни разу от нее не слышал. Так звенят комары летней ночью, так стучат кастаньеты в пляске скелетов, – кружится ворон…
– Что?
– В тихом склепе темно и пыльно…
– Что ты говоришь?!
– Мышью память в углах скребется, подбирает сухие крошки. Нет покоя…
– Замолчи!
– …покоя в смерти нет, – подвела итог Энкарна де Кастельбро.
Когда Карни рассыпалась в его руках вихрем черных снежинок, маэстро не сумел удержать девушку. Зато – подвиг титана! – он смог не закричать. Коллант остановился. Горы остановились. Все остановилось, завершилось, пришло к концу.
– Почему она исчезла? – орал Пробус, брызжа слюной. – Куда?!
Диего молчал.
– Что вы ей сделали? Что вы ей сказали?!
Отстранив помпилианца, к маэстро подъехал Гиль Фриш. Пару секунд – очень, очень долго для гематра – он пристально изучал бледного, как смерть, Пераля.
– Нет покоя, – сообщил ему Диего. – Представляете?
– Что именно?
– Покоя в смерти нет.
Хлестко, наотмашь, Фриш ударил маэстро ладонью по лицу.
– Зарежете меня позже, – с равнодушием механизма произнес гематр, когда рапира в мгновение ока вылетела из ножен и легла поперек его горла, щекоча лезвием кадык. – Сперва я хочу услышать от вас: что произошло? Почему сеньорита Энкарна исчезла?
– Я ее убил.
– Как именно вы ее убили?
– Воспоминаниями.
– Я не ослышался?
– Нет. Я убил ее воспоминаниями.
Тяжесть рапиры сделалась неподъемной. Диего вернул оружие в ножны.
– Продолжайте, – велел Фриш.
– Она узнала, что мертва. Что ее похоронили.
– Это вы ей сказали?
– Она увидела это в моей памяти. Я не знал, что такое возможно.
Ближнее ущелье озарилось сполохами багрового пламени, словно в нем пробудился от сна дракон. Пламя вскоре погасло. Дракон ждал. У дракона было змеиное терпение.
– Она вернется, – сказал гематр.
– Нет.
– Она вернется, – с нажимом повторил Гиль Фриш. Прошла целая вечность, прежде чем Диего осознал: этот нажим, с трудом дающийся гематру, равносилен крику. – Стать одним целым, помните? Ваша память – ее память. Вы становитесь целым!
Не повышая голоса, Фриш кричал изо всех сил.
– Вернется? Откуда вы знаете?
Я посчитал, скажет сейчас Фриш. Вероятность – семьдесят семь процентов ровно. Две семерки, счастливое число. Скажи это, молил Пераль гематра. Скажи! Ну что тебе стоит?
– Я верю, – сказал Гиль Фриш.
Диего качнулся в седле, как от удара. Эта пощечина была сильнее той, что Фриш отвесил ему ладонью. Конь? – мир встал на дыбы. Варвар умоляет о расчетах, а гематр верит! Если такое возможно…
– Вперед!
– Вперед нельзя! – задохнулся Пробус. – Надо вернуться!
– Хватит возвращаться! За мной!
Воздух кипел от электричества – гроза шла рядом. В волосах коллантариев, в гривах лошадей плясали колючие голубые искры. По скалистым кручам, шипя и потрескивая, ползали огненные змейки. Вспыхивали, исчезали, возникали снова. В небе били барабаны: стойте, безумцы! Ответом грому небесному
