имя святой Бенвениды Сонтийской. Маэстро надеялся, что в усадьбу вернется мар Яффе – желательно, с новостями, с приказом действовать, как угодно, где угодно, лишь бы не просиживать задницу в ожидании чуда Господня! – он надеялся, время шло, Яффе не вернулся, вот и полночь, солдатик, валяй к ангелу, крылатый заждался.
Вот и за?полночь, а место занято.
Шанс утомить себя не солдаткой, так рапирой, был нагло украден. Там, где посвящал часы фехтованию Диего Пераль, нынче упражнялся дон Фернан. Ну, конечно же, дон Фернан – его тактический рисунок боя неуловимо отличался от тактики Пшедерецкого: больше соли с перцем, больше огня, страстной мятущейся Эскалоны, меньше скидок на нейтрализатор. Диего понятия не имел, какого черта, да еще ночью, дон Фернан взялся за шпагу. Маэстро лишь принял к сведенью, что в ухватках маркиза де Кастельбро видны явные несуразности. Как соринка попала в глаз – раздражает, гонит слезу, мешает беспристрастно оценить качество атак и защит. Пожав плечами, Диего глянул в сторону дома – и увидел на крыльце Джессику.
Обвитая коброй-компаньонкой, чьи кольца прятались под шубой из седого бобра, Джессика с пристальным вниманием эксперта следила за доном Фернаном. Юдифь, в отличие от хозяйки, фехтованием не интересовалась: уложив голову на косматый воротник, кобра дрыхла без зазрения совести. То еще чудовище, подумал маэстро, адресуя эпитет обеим сразу: дочери профессора Штильнера и змее-модификантке. Увидь я такое год назад, все бы молитвы вспомнил, от корки до корки! За мной надзирает, спасительница: я на двор, и она, в смысле, они на двор. Нет ли помпилианцев, не берут ли в рабство? А тут нате-здрасте, дон Фернан…
Джессика шевельнула рукой, повторяя движение маркиза.
Наметанный взгляд девушки уловил различие между доном Фернаном и Антоном Пшедерецким. Будучи не в курсе истории с мальчиком-калекой, Джессика не могла найти, выстроить, даже вычислить причину отклонений от привычного чемпионского стиля. Но факт оставался фактом, ложась в копилку гематрийского разума, способного рассчитать весь бой по исходной стойке. Девушка изучала хозяина дома, а Диего – Джессику, ее легкие, схематичные, эскизные жесты, итоги наблюдений, иллюстрации к выводам. Маэстро видел то, чего не заметил в доне Фернане. Никаких повторений, отработок, пауз; эффектность – долой, только эффективность, убийственная простота и целеустремленность. Руки Джессики двигались все быстрее, демонстрируя растущую нервозность. Финт, читал Диего, как скрипач читает музыку в закорючках нотного стана; финт, укол в терцию, реприза, выход из меры…
Дон Фернан бился на дуэли.
Спортивный поединок. Дуэль. Резня в воротах осажденного города. Нужно ли иметь диплом маэстро, чтобы с первого взгляда различать эти ситуации? Диего клял себя последними словами. Девчонка обошла его на кривой! Засекла дуэль там, где Пераль – болван, слепой на оба глаза! – поглощенный собственными заботами, не увидел ничего, кроме поздних упражнений! Так она, небось, вычислит тень Пшедерецкого в сознании маркиза, возьмет и вычислит… Святой Господь! Пшедерецкий! Диего впился взглядом в дона Фернана, пляшущего на снегу. Он боялся и надеялся – тысяча чертей! Надеялся и боялся!.. – что обнаружит в бесплотном противнике, с которым дрался маркиз, самого себя. Поединок в университетском спортзале, случайная гибель Карни… Господи, спаси и помилуй! Рисунок боя позволял без лишних сложностей восстановить ответные действия второго дуэлянта, стиль, манеру…
Антон Пшедерецкий!
Маркиз де Кастельбро дуэлировал со своей второй сеченской ипостасью. Бой шел не на жизнь, а на смерть. Две личности, живущие в одном теле, разделила кровная вражда, противоречие, не имеющее разрешения.
Секунданты, вздрогнул маэстро.
Я и Джессика Штильнер – секунданты.
…и вдруг все кончилось. Диего решил, что сошел с ума – так ясно он различил звон брошенной шпаги. Дон Фернан опустил клинок: маркиз по-прежнему был вооружен. Оставалось предположить, что шпагу бросил невидимка-Пшедерецкий: дурдом, госпиталь святой Бенвениды! Он сдался, понял маэстро. Чемпион признал поражение. Я не знаю, почему, не знаю, из-за чего они дрались, но на моих глазах Антон Пшедерецкий уступил победу маркизу де Кастельбро. Позволил себя убить? Нимало не интересуясь смятением чувств сеньора Пераля, дон Фернан всматривался в темноту – так, словно смотрел во мрак собственной души, рассеченной надвое, так, словно готовился к решающему выпаду.
Минута, другая.
Третья.
Когда маркиз отсалютовал противнику, Диего выдохнул с облегчением. У него имелись счеты с доном Фернаном, но Пшедерецкому он зла не желал. И понятия не имел, что случится, убей одна ипостась другую. В салюте читалась благодарность: за что? За дуэль? За сдачу каких-то жизненно важных позиций, известных лишь этим двоим?!
Спиной к Диего, которого, вне сомнений, заметил, дон Фернан быстрым шагом прошел к крыльцу. Он еле держался на ногах, но темпа не сбавлял.
– Доброй ночи, сеньорита!
– И вам доброй ночи, – хрипло откликнулась Джессика. Голос девушки сел, как после долгой пробежки. – Тренируетесь?
– В определенной степени. Вы не уделите мне пять минут вашего драгоценного времени? Я знаю, что прошу о невозможном. Благовоспитанные сеньориты, – мало-помалу дон Фернан возвращался к прежней манерности, – по ночам спят, а не беседуют с кавалерами. С другой стороны, разве дворянин посмеет нанести урон чести дамы? С вашей бдительной дуэньей можно не бояться мужской дерзости. И все же я умоляю…
