Дон Фернан не скрывал сарказма.
– Я? Ни в коем случае. У меня другой интерес, сугубо практический.
– Шпаги, полковник? Может, лучше стреляться?
– Вы меня разочаровываете, маркиз. Я был лучшего мнения о ваших стратегических талантах. Начни мы стрельбу, и сюда сломя голову примчатся желающие принять участие в спектакле. Караулы поднимут тревогу, начнется свалка, резня. Подключится артиллерия… Благородный эпизод? Грязь и дичь. Он превратится в заурядность.
– Звон клинков?
– Чепуха. Звон клинков слишком тих. Он никого не привлечет в Сан-Бернардино.
Дон Фернан откинулся на заднюю луку седла:
– Святой Господь! Полковник, вы романтик!
– Ошибаетесь. Я практик, человек дела. Во мне нет ни капли романтичности, и мадмуазель наверняка уже сообразила, к чему я клоню. Вы же гематрийка, мадмуазель? Или меня ввели в заблуждение насчет фантастической расчетливости гематров?
– Слишком мало данных, – сказала Джессика. – Вас отзывают в штаб?
– Браво!
Дюбуа захлопал в ладоши:
– Да, меня отзывают в штаб. Зачем?
– Вас хотят снять с командования полком.
– Почему?
– Сражаетесь вы, как я понимаю, достойно. Чрезмерная самостоятельность? Конфликт с начальством? Политические разногласия?
– Все сразу, мадмуазель. Я имел несчастье заявить вслух, что мы не возьмем Бравильянку. А если возьмем, то цена победы будет равна поражению. Генерал Лефевр недоволен. Генерал утверждает, что я подрываю боевой дух. Я – паникер, мадмуазель! Я, самый молодой из полковников императора! Меня сошлют командовать гарнизоном инвалидов в глушь, в провинцию у моря. Там я сопьюсь и умру от тоски. Вы сочувствуете мне, мадмуазель?
– Предпочитаете умереть на дуэли? – настал черед смеяться дону Фернану. Смех гранда Эскалоны звучал тихо, холодно, страшно. – Мне нравится такой подход к делу. Право, барон, я почти готов принять участие в вашей судьбе.
Барон, отметила Джессика. Он впервые обратился к Дюбуа по титулу, не по званию. Дюбуа с самого начала зовет его маркизом. Шаг за шагом, полковник ведет его на бойню, как бычка на веревке.
– В моей? – удивился Дюбуа. – Разве что опосредовано, маркиз. Я не знаю, насколько хорошо вы владеете клинком. Но в любом случае, я не собирался драться с вами. Повторяю, романтизм мне чужд. Для вас я припас капитана Роше, а если милашка Альбер оплошает, его сменит капитан дю Рамбуе. Их я видел, им доверяю. Кстати, мадмуазель, вы обратили внимание, что я не взял с собой лейтенанта де Фрасси? Мальчишка – забияка, но его гонор не подкреплен твердой рукой. Вы имели удовольствие убедиться в этом лично.
– Вы дрались с де Фрасси? – ахнул Пшедерецкий. – Без нейтрализатора?! Джессика, вы сошли с ума! Завтра же вы отправитесь в космопорт!
– Пешком? – съязвила Джессика. – Верхом?
– Мой «Кримильдо» ждет в Сан-Федрате, на стоянке. Мой личный кучер, – чемпиона сменил аристократ, утративший всю манерность, злой как сатана, – человек отчаянной храбрости. Запрет на полеты? Лига? Ему плевать на все, кроме моего приказа. Один звонок, и он пригонит «Кримильдо». Пушки? Осада? Если понадобится, он сядет на маковое зернышко! Лётные права пилота первого класса – вам это о чем-нибудь говорит? Завтра?! Нет, сегодня! Я немедленно…
В течение этого монолога Антон Пшедерецкий и дон Фернан толкались локтями, менялись местами, без очереди вырывались на первый план, забыв о правилах общежития – так они были взбешены, а скорее, испуганы безответственным поведением Джессики Штильнер.
– Вернемся к дуэли, – мягко перебил его Дюбуа, не заметив, что перебивает двоих. – Вы заняты, маркиз, заняты делом чести. Слово «немедленно» для вас сейчас может относиться лишь к одному, очень важному делу.
– Дуэль? Убирайтесь к дьяволу!
– Браво! Оскорбляйте меня, мы на верном пути.
– Никаких дуэлей!
– Ошибаетесь. У вас нет выбора.
– Мы уезжаем, – дон Фернан кончиками пальцев коснулся шляпы. – Ваш покорный слуга, барон!
– Разумеется, – согласился Дюбуа. – Мой покорный слуга.
И привстав на стременах, точно так же, как вставал получасом раньше, желая разглядеть в сумерках отряд дона Фернана, полковник громко закричал, обращаясь к эскорту губернатора упрямой Бравильянки. Он сменил унилингву на эскалонский, Джессика не поняла ни слова. Да и зачем? Гематрийская логика, умножить на представление о нравах варварской знати, плюс знание мужчин в целом, коэффициент поправки «три Г» – гордость, горячность,
