Неупокоенные

миром и спокойно плести свои сети. Я подумала, что он будет ловить всех мух и муравьев, что осмелятся заползти ко мне в комнату. И к тому же будет напоминать мне о Сисси. Знаю-знаю, все эти сантименты и напоминания – чушь собачья! Но я чувствовала, что из-за хорошего обращения с ее паучком она меня простит.

Весь январь паук прожил у меня на окне. Я ревностно оберегала его и не давала матери зайти в мою комнату. Она тогда уже была об церковь ушибленной, бегала туда по каждому поводу. И глядя на огромную паутину, которая выглядела как еще один морозный узор на окне, я наконец-то поняла, что имела в виду Сисси, говоря, что мы не можем вырваться и сбежать, как не могут и пауки.

Потому что они не просто ткут сеть – они обречены это делать. А поэтому они такие же пленники, как и их добыча.

В начале февраля я пришла домой, мать наводила порядок на кухне. Не глядя на меня, она бросила через плечо:

– Я убрала паутину у тебя на окне. Не понимаю, когда она успела так разрастись.

Через неделю я отправилась на поезде в Роли, а оттуда – в Нью-Йорк. Не знаю, что случилось с остальными – Зулимой и родителями Сисси. Я только надеюсь, что Сисси не застряла на всю вечность в том богом забытом месте, как паук в банке. Или мутный осадок, или засохшая грязь…

Вот что мы теперь такое – я, Элис и эта новенкая, кто бы она ни была – пятна, засохшие корочки, отпечатки пальцев, разводы на стаканах как после мытья в неисправной посудомоечной машине.

Да кто знает! Может, это и есть наша расплата. Воздаяние, в которое верила моя мать.

Знаете, за что мы расплачиваемся?

Как в старой песне: спросите у Элис.

Трентон

Трентон не думал, что будет так тихо. Как бы он не представлял себе последствия своего самоубийства – Минна рыдает, склонившись над его телом, полиция оцепляет дом и протягивает по комнатам желтые ленты, Кэролайн бухает с горя, все в школе ошарашены и потрясены, девушки плачут в коридорах, обнимая друг друга, – все это сопровождала какая-нибудь музыка или звуки.

И вот он стоял в подвале, пыхтя и пытаясь затянуть этот гребаный узел на веревке. Трентон жалел, что забыл наверху свой айпод – можно было бы посмотреть в Интернете, как это делается. Но, может, в тишине все как раз пройдет более естественно, более трагично и печально. Как говорится, конец Вселенной будет ознаменован вздохом, а не взрывом.

Тишина полностью окутала и окружила его. И Трентон мог слышать.

Шепот. Бормотание и кашель, и еще временами смех, как будто несколько людей курили где-то за стеной и переговаривались.

Иногда ему казалось, что он слышит свое имя. Трентон. Тихое, едва различимое, но это определенно было слово. А временами он слышал даже целые фразы, как будто кто-то подкручивал регулятор громкости на максимум. Например, он точно слышал: «Я уже пыталась с ней поговорить! Почему ты не пытаешься?» Голос внезапно пропал, как будто говоривший оказался вдруг где-то очень далеко.

Трентон всю прошлую ночь копался в Интернете с вечно отрубающимся вай-фаем. Он искал информацию о различных душевных расстройствах. Для шизофрении он по возрасту не подходил, но все было возможно. Ну, по крайней мере, он в школу не вернется. Его положат в психушку.

Он остановился на веревке. Пистолет, найденный в отцовском столе, был очень любопытной и заманчивой идеей, но Трентон даже не знал, заряжен ли он. И еще у него из головы не выходили слова Минны о мозгах на стене.

Была еще одна причина происходящему, если Трентон все-таки не шизофреник – в этом доме обитают привидения. Но призраков не бывает, это ему известно. Так что единственное доступное объяснение – он тронулся.

Это был четверг, прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как Трентон узнал, что папа оставил ему дом. И наконец-то ему удалось побыть одному с тех пор, как они приехали в Коралл-Ривер. Мать, которая до сих пор избегала смотреть на него, – в общем-то, она и до этого нечасто на него смотрела, – взяла с собой Минну и Эми, и они ушли улаживать вопрос с телом отца. Трентон не хотел об этом думать. Ему была противна мысль о кремации, но и быть похороненным – это тоже как-то не очень. Застрять навсегда в деревянном ящике под землей…

Может, его тело тоже сожгут. Интересно, мать попытается запихнуть его вместе с отцом, чтобы два раза не платить за процедуру? Папа хотел, чтобы его прах похоронили где-то на территории его владений. А Трентон даже не мог вспомнить место, где бы он сам желал бы быть похороненным – ни в Истчестере, ни на Лонг-Айленде.

Может, если только здесь, в Коралл-Ривер. Ему было всего шесть, когда родители развелись, и Кэролайн забрала их с собой в другую квартиру, но Трентон всегда думал об этом доме как о родном гнезде. Даже несмотря на то, что отец никогда не приглашал их в Коралл-Ривер, даже несмотря на то, что Трентон забыл, где в доме стоят чашки и которая дверь вела в ванную – первая или вторая справа по коридору, – и то, что стены кабинета были выкрашены в темно-зеленый цвет. Но все остальное он помнил очень четко и ясно.