Фицрой добавил многозначительно:
— Иначе!
Я повернулся к нему.
— Иначе что?
Он осмотрел в изумлении.
— Откуда я знаю? Я просто уточнил в твоей манере. Самто ты знаешь, о чем говоришь?
— Нет, — ответил я честно, — а что, надо? По-моему, главное — внушительный вид и суровый голос. Чтобы все снова заработало в соответствии.
— В соответствии с чем?
Я поморщился.
— Да брось ты эти придирки! Пойдем на башню. Вид должен быть еще тот. Ну, ты понял. Может быть, сегодня же стоит проехаться по принадлежащим мне селам и деревням. Хотя нет, не стоит.
Башню строили только для наблюдений за окрестностями, потому узкая винтовая лестница, наверху площадка для двухтрех человек, но даже у меня захватило дух, будто вышел на крышу самого высокого в мире небоскреба.
С северной стороны внизу просто замок и постепенно опускающийся в лесистую долину холм, а вот с юга чудовищный обрыв, замок на самом краю высоченной скалы с отвесной стеной, и если сейчас спрыгнуть вот с этой площадки, то лететь долго и страшно, пока не ударишься о набегающие на скальный берег волны.
Фицрой старался не подходить к краю, но когда увидел, что я все замечаю, сделал над собой усилие, полушагнул вперед и крепко ухватился за деревянные поручни.
— Красота!
— Страшная сила, — поддержал я.
— Что-что?
— Красотой можно убить, — сообщил я. — Р-раз — и мокрое место!.. Красота всегда сильнее, чем безобразие. Потому красота и побеждает. Как тебе вид? Правда, красиво?
Он смолчал, устрашенно поглядывая на оранжевый простор неба и синезеленую гладь моря. С такой высоты даже не видно волн, с востока и запада зеленые долины, на которых тесно собраны в кучки крохотные домики, у меня целых восемь сел, хотя на самом деле только три, остальные простые деревни, а с севера единственная дорога к замку, прямая, без всяких опасных проходов под стенами, с которых могут обстреливать и бросать камни.
— Да, — проговорил он после долгой паузы, — как-то да… мурашки бегут… от красоты, наверное. Крупные такие…
— Эстет, — обвинил я с чувством превосходства. — Порхаешь!.. А вот я практик, на земле стою.
Он фыркнул.
— Думаешь, я не понял сразу, чего присматриваешься вон к тому мосту?… Да, это граница твоих владений с глердом Слейном. На той стороне реки уже его земли, а вон та беседка у воды… это он там отдыхает.
— И рыбу ловит?
— Вряд ли, — ответил он. — Но гостей туда приглашает. Место, как видишь, живописное.
Я кивнул, в самом деле причудливо хитрая река источила берег гротами, виноград плотной зеленой стеной карабкается по каменным стенам, создавая таинственные пещерки, в таких любят играть дети, но взрослые тоже их почему-то любят…
— Мы от развращенной столицы далеко, — заявил я, — у нас должны быть крепкие нравы.
— У нас?
— Здесь, — уточнил я. — На крепких нравах стоит мир.
Он вздохнул с облегчением.
— Фу, а то я уж подумал…
— Мыслитель, — сказал я с отвращением. — Мы пришли, чтоб сказку сделать былью! Потому разузнай, что у нас за соседи, а потом проедемся по нашим владениям.
Он запротестовал:
— По твоим, ты на меня не взваливай, не взваливай!.. Я вольная, как тушканчик, птица. Или вовсе как бобер. Но ты уже, вижу, присматриваешься, куда достанут твои стрелы из колдовского арбалета?
— Й это тоже, — признался я. — Глупо не использовать такую возможность. Уже готовую. Хорошо, все дороги видны. И море…
Он спросил заинтересованно:
— А что насчет моря?
