— Есть идеи, — ответил я туманно.
Глава 6
Насчет соседей стоит узнать только о двух: западном и северном. Или о западных и северных, если с моими достаточно обширными землями соседствуют несколько хозяйств.
На южной стороне у меня море, а с востока — герцог Руммель, к которому уже чувствую симпатию, связанную понятным чувством превосходства и неясной виной из-за его жены.
И хотя по моим представлениям все свободны и в моем поведении не было ничего предосудительного, но я же здесь, а не там, а здесь нормы не просто построже, а в самом деле просто драконовские.
Фицрою надоело мое угрюмое молчание, спросил:
— В какое село едем?
— Пусть села пока подождут, — ответил я. — Я так давно не зрел моря… проедемся по бережку. Ты даже раковин не видел?
— Видел, — ответил он. — как-то торговцы привозили. Рассказывали, что добывают их в стране драконов, потому так дорого.
Я сказал покровительственно:
— Ошалеешь.
— Я пошел седлать коней, — сказал он.
— Сам? — переспросил я. — Так я и поверил.
Конечно, коней оседлали слуги, но Фицрой все равно проверил, как сидит седло, как затянуты подпруги, придирчиво измерил высоту стремян и лишь тогда сказал снисходительно:
— Кто будет стараться, того, может быть, и не убью.
Один из слуг вскрикнул с упреком:
— Глерд! Что не так?
— Пока все так, — сообщил Фицрой, — это чтоб не наглели.
Ворота из замка перед нами распахнули, как мне показалось, те же самые люди, что открывали и тогда, когда мы приехали предъявлять права на замок. Возможно, как только я тогда сразу же уложил Куланера и Тернерса, они быстрее других поняли, что их ждет, бросились на землю и прикинулись дохлыми, так и уцелели, что говорит об их житейской мудрости, такие уживаются при любом строе и везде считаются опорой власти и порядка.
— Да все хорошо, — заверил Фицрой, — что дергаешься?… Замок под твоей рукой. Все люди глерда Гурлея служили Куланеру поневоле, как служат человеку с мечом в руке, но ты прибыл с бумагой от короля! Ты легитимнее.
— Тоже на это надеюсь, — ответил я честно, — Гурлей получал мандат от короля, я тоже, так что должны признать не только слуги, но, что куда важнее, соседи.
Кони бодро сбежали вниз по ровной дороге, специально вычищенной и выровненной, это чтоб бревна катились до самого низа. Хотя, может быть, это бревна как раз и выровняли почву.
— В какую сторону? — спросил Фицрой.
— Сперва на восток, — ответил я. — Для туго соображающих есть и другое измерение…
— Это какое?
— Налево, — объяснил я любезно.
— Тогда нас ждет удача, — ответил он.
Через лес навстречу бодро мчится игривая, как веселый щенок, и очень хитрая дорога, прыгает из стороны в сторону без всякой причины, а высокие деревья сжимают ее с обеих сторон и пугающе низко опускают толстые узловатые ветви.
Мы не успевали переговариваться, то и дело подныривая под эти угрожающе летящие навстречу острые сучья, может, потому я и услышал слабый крик за стеной деревьев.
Моментально насторожившись, остановил коня, Фицрой сразу развернулся впереди и бросил ладонь на рукоять меча. Крик повторился, нет, продолжается, и я решительно повернул коня в щель между деревьями, а через полсотни шагов впереди открылась широкая поляна.
В самом центре полуразрушенный древний колодец из массивных неотесанных глыб, а перед ним с протянутыми над краем руками трясется в диком крике мужчина в длинном халате со звездами и кометами и в остроконечной шляпе с широкими полями.
Фицрой продрался за мной следом, я услышал его шумный выдох, в котором столько отвращения, что можно сдуть половину леса:
