вкратце и пересказал ему события в пещере.
— А Джон-то, оказывается, более тонкий мыслитель, чем я предполагал, — усмехнулся Чарльз. — Боюсь, я в тот момент среагировал слишком бурно, мне бы ума не хватило спросить о том, о чем ты спросил.
— И мне, — признался Джек. — Как ты до этого додумался?
— Не знаю, — пожал плечами Джон. — Просто показалось, что если эти женщины на самом деле такие могущественные и важные, как Берт говорит, то их занятие должно быть не менее важным. Мне просто повезло, что так оно и оказалось.
— Нет, не повезло, — возразил Берт. — Это интуиция. Лучшее качество для Хранителя, а у тебя ее хоть отбавляй. Кстати, что вы думаете насчет ответа на вопрос Джека?
— Что корабли-драконы охраняются Каменос Либер? Я не уверен. Вроде бы звучит знакомо. «Либер» — это латынь. Означает «книга». «Каменос»… Не могу точно сказать — кажется, это греческий.
— Так мы найдем пропавшие корабли в книге? — уточнил Чарльз. — Не знаю, поможет ли это.
— Боюсь, другие ответы только еще больше все запутают, — заключил Берт.
— Куда уж дальше-то, — вздохнул Чарльз.
— Та история, которую они рассказали, ну, про разорванное Время — не могу даже представить, что может быть опаснее, — сказал Берт.
— Мы ничего такого пока не заметили, — возразил Чарльз. — Не понимаю, чего ты так беспокоишься.
— На то есть две причины, — помрачнел Берт. — Первая — ты прав. Мы бы и не заметили, если бы история изменилась, поскольку все, что за этим идет, меняется соответственно, включая наши собственные воспоминания. Вторая причина гораздо хуже.
— Почему? — спросил Джон.
Берт поднял голову:
— Потому что если это изменение произошло действительно по нашей вине девять лет назад, то наши воспоминания скорее всего изменились тоже.
Джон шлепнул себя по лбу:
— А это означает, что мы можем и не узнать, с чего все началось.
— Именно. Нам придется бороться с последствиями, не зная причины, — потому что в нашей «реальности» этого, может, вообще никогда не было.
Друзьям понадобилось чуть меньше получаса, чтобы добраться до «Индигового Дракона». Больше они не обсуждали то, что узнали в пещере. Отчасти из-за того, что каждый мысленно прокручивал в голове свои воспоминания, отчасти из-за Зеленого Рыцаря, который ни на минуту не переставал жаловаться.
— Но за что? — хныкал Мэгвич. — Скажите мне, что они ответили. Это же был мой вопрос.
— Боже, — закатил глаза Чарльз. Он повернулся и схватил тощего Рыцаря за плечи. — Хочешь знать, почему жизнь так несправедлива? Ну так я тебе скажу. Потому что ты озлобленный, испорченный, бессердечный подлец с куском угля вместо сердца, который за всю жизнь не совершил ни одного поступка, не продиктованного эгоизмом, и плевать тебе было на то, сколько горя ты причинял людям.
— Кроме того, ты и не думал учиться на своих ошибках. Ты делаешь одни и те же гадости снова, снова и снова и, может, закончишь свои дни на этом вот острове в одиночестве, пока не рассыплешься в пыль, и никто о тебе не заплачет.
Мэгвич уставился на Чарльза, который жадно глотал воздух после этакой тирады, потом он пару раз моргнул, внезапно разрыдался и рухнул Чарльзу на грудь.
— Молодчина, Чарльз, — заметил Джек. — Ты его, беднягу, совсем размазал.
— Гр-р, — прорычал Чарльз, оттащил хнычущего и рыдающего рыцаря к ближайшему камню и силой усадил.
— На вот. — Он протянул Мэгвичу носовой платок. — Давай, вытри, э-э, сок с лица. Вот и молодец.
— Но, но вы абсолютно
С этими словами Зеленый Рыцарь в очередной раз воздел руки и так заголосил, что даже Берт прикрыл уши.
— Растопка! Вот на что я гожусь! Никому-то от меня нет пользы!
— Вот тут ты не прав, — возразил Чарльз. — Я, скажем так, уверен, что ты не полностью лишен положительных качеств.
— Да? — шмыгнул носом Мэгвич. — Это каких же?
— На нас даже не смотри, — предупредил Джон. — Это ты начал.
— Ну, в общем, — мялся Чарльз, потирая виски, — дай мне минутку, уверен, я что-нибудь придумаю.
— Вы даже не можете сразу ответить, — снова зарыдал Мэгвич. — Я неисправим, да?
